Маятник Судьбы
Шрифт:
– Они пишут новые трактаты о том, что происходит сейчас. Их цель – продолжить цепочку знаний, начатую древними фолиантами. Но, в отличие от первоначальных текстов, эти новые писания годятся только в пищу книжным червям.
Франсуаз склонила голову набок и поправила прядь волос, чтобы Соверин не понял, что она смотрит на него.
– Тогда зачем они этим занимаются?
– Наверное, потому, что не способны ни на что другое.
В коридоре послышались шаги. Человек спешил – насколько может спешить тот, кто провел всю жизнь, не стремясь ни к
Я придержал ее за руку и указал на оставшийся на скамье саквояж.
– Мэтр Соверин.
Голос говорившего был мне незнаком, значит, это не Айвен вернулся охранять от нас церковную пыль
– Сделал из меня носильщицу, – произнесла девушка, наклоняясь и старательно показывая, как ей тяжело
Я воспользовался положением Франсуаз, чтобы потрепать ее по плечу, и зашагал к Соверину
– Брат Иеремия умер, – говорил послушник. – Полиция нашла его тело.
– Мне об этом известно, – сказал я, останавливаясь рядом с ними – Его переехал грузовой автомобиль, не так ли?
– Это новый монсеньер, Хэт, – произнес Риети. – Познакомьтесь, мистер Амбрустер. Это Хэт, он отвечает за составление трактатов
Франсуаз не представили, и я не стал заострять на этом внимание.
– Монсеньор прав.
Хэт не смотрел в пол, и это, насколько можно было судить, вообще не было ему свойственно, однако всем своим обликом он производил впечатление человека, уткнувшегося в ближайшую цель и не способного видеть дальше нее.
Уж лучше бы он смотрел в пол – тогда его ограниченность можно было бы принять за скромность.
– Брат Иеремия был задавлен одним из водителей.
– Вы думаете, шофер сделал это намеренно? – быстро спросил Соверин. – Местные жители нас не жалуют, я уже говорил, – пояснил он, поворачиваясь ко мне. – Нам угрожали.
Франсуаз дважды воткнула мне в спину палец – ощущение из тех, которые называют сильными. Девушка напоминала, что ее тоже нужно представить. Однако, раз Соверин не счел необходимым этого делать, я не стал противоречить главе общины.
– Вы не поняли меня, Хэт, – произнес я. – Я сказал, что вашего послушника переехал грузовик. Но я не говорил, что он умер от этого.
Серо-желтые сапоги помощника шерифа еще больше посерели от дорожной пыли.
– Вы обязаны впустить меня, – сказал он. – Я расследую убийство.
Его напарник, широкоплечий человек лет сорока, что-то жевал, время от времени сплевывая на пол, – наверное, вчерашнюю газету.
– Это частное владение, – возразил Соверин Риети. – Если у вас есть вопросы, мистер Бернс, задавайте их здесь.
– Наш приятель напрашивается на неприятности. – Я стоял, прислонившись к стене и наблюдая за тем, как глава общины загораживает собой ворота.
Прислонился я не потому, что устал стоять, просто решил – это будет наиболее эффектная поза на фоне деревянного домика.
– Через пару часов этот скаут приедет с ордером на обыск. И вряд ли поймет содержание
– На неприятности напрашиваешься ты, Майкл. Я тебе что, дрессированная собачка, чтобы бегать за тобой и таскать во рту палку?
– Ограниченность, Френки, – продолжал я, наблюдая, как Соверин делал руками какие-то знаки – как будто пытался поймать пролетавшую мимо ворону. – Мы имеем дело с маленьким убогим мирком ограниченности. Она проявляется в разных формах: трусливая – у Соверина. Агрессивная – у Айвена. Старательная – у Хэта. Три человека, определяющие облик общины, – и ни один из них не хватает с неба звезд.
– Я должен по крайней мере осмотреть комнату, в которой жил Иеремия Клавенс, – сказал помощник шерифа.
– Боюсь, это невозможно.
Представитель закона зло пнул ногой ствол облетевшего дерева.
– Чего вы добиваетесь, Соверин? – спросил я, когда глава общины отошел от ворот. – Их придется впустить.
– Нельзя делать этого так скоро, – ответил он. Франсуаз приподняла брови, глядя на меня. Риети не заметил этого, а даже если бы увидел, то не смог бы понять.
– Не так скоро, – повторил я, глядя ему вслед. – Почему людям так нравится все откладывать?
– Они надеются, что умрут к тому времени, – процедила девушка.
Помощник шерифа стоял по другую сторону ворот, а Айвен Петсков, по привычке горбатясь, делал вид, что считает собственные пальцы, а не караулит вход.
– Добрый день, шериф, – произнес я, подходя. Джипа уже не было – напарник моего собеседника уехал на нем в город, вне всякого сомнения, за ордером на обыск.
– Поганый день, – сказал помощник шерифа и не удержался от улыбки. – Вы там были внутри – скажите, какого дьявола они пытаются скрыть?
– Ничего, – ответил я.
Айвен рассматривал свои пальцы, пытаясь решить, куда лучше их засунуть – в нос или в рот.
– Там нет абсолютно ничего важного, и именно это они хотят утаить. В первую очередь – от себя.
– Стережете у входа в норку? – осведомилась Франсуаз, упирая ногу в корень дерева и кладя саквояж на колено.
– Тут постережешь.
Помощник шерифа не имел привычки сплевывать на пол – скорее я мог бы представить его на военном параде.
– Это очень большое владение, а мы занимаемся этим делом вдвоем. Если они захотят вынести что-то через периметр, – он взмахнул рукой, – как я смогу их остановить? Только на то, чтобы обшарить поместье, уйдет три-четыре дня.
6
Франсуаз переставила ногу, и ее крепкие пальцы пробежались по краю саквояжа. В глазах девушки мелькнуло лукавство. Она нашла замечательный способ проучить меня за мое поведение.
– Что там у вас? – спросил Бернс. – Вы с ним не расстаетесь.
– Вам интересно? – Франсуаз томно повела плечами. – Я могу показать.
Если бы в этот момент Айвен на самом деле держал пальцы во рту, он бы наверняка их себе отгрыз.
– Очень интересно. – Бернс оказался любознательным.