Майдан. Нерассказанная история

Кошкина Соня

Да.

Нет, официально я здесь не работаю.

Кстати, а Крым чей: наш — ваш, русский — украинский? Украина должна быть единой, и у меня другого мнения нет. То есть Крым украинский?

Он так же, как и Донбасс, является украинским.

Когда вы перебирались в Россию, у вас или, может, у вашего отца были ли какие-то гарантии безопасности — личные, политические?

У меня никаких гарантий политической или физической

безопасности не было. Из Крыма я уехал, потому что там тоже ситуация была нестабильная, и я посчитал, что, имея в России друзей, я лучше уеду в Москву.

То есть ни у вас, ни у вашего отца нет гарантий того, что если вдруг злое украинское МВД или злая украинская прокуратура обратятся к российским коллегам с просьбой вас выдать, россияне этого не сделают?

Вопрос не в том, злое оно или доброе, вопрос в объективности. Если оно законное, то я готов был бы вернуться в Украину. Мало того, я бы оттуда и не уезжал. Но ряд агрессивных шагов и безосновательных обвинений говорят о том, что вряд ли мне там стоит надеяться на объективность и законность. Политическая мотивировка «красной линией» проходит через все эти обвинения, абсолютно безосновательные. А на ваш вопрос по поводу возможной экстрадиции я не знаю, что ответить. Наверное, стоит набраться терпения и подождать, чтобы ответить на этот вопрос, не гадая».

«Я собирался стать конструктором самолетов»

«Вы упомянули, что ваше имя ассоциировалось с некоторыми представителями власти, которых вы якобы поддерживали. Их называли представителями «семьи»: Арбузов, Клименко, Захарченко и другие. Может, кого-то добавите или, наоборот, отминусуете?

Я регулярно слышал и читал в прессе о каких-то «друзьях» Александра Януковича, которые какие-то там тендеры выигрывали, где-то там участвовали, в каких-то событиях, чаше всего отрицательных. На самом деле я занимался бизнесом, а друзей у меня совсем немного.

Почему вы не предпринимали ничего, чтобы отмежеваться от подобного?

Публично выступать с интервью?

Ну если не с интервью, то хотя бы с заявлением. Согласиmecь, это естественная реакция — откреститься от того, к чему не имеешь отношения.

Принадлежащая мне компания «МАКО» регулярно выпускала пресс-релизы, где сообщалось о каких-либо наших крупных операциях, сделках и т. д. Наша финансовая отчетность постоянно публиковалась в профильных экономических изданиях.

Извините, я не помню ни одного пресс-релиза, опровергавшего вашу связь с Сергеем Арбузовым.

Если уж так интересует Арбузов, то могу сказать, что, когда я создавал свой банк («Всеукраинский банк развития». — С. К.), нужен был человек, эффективный управленец, имеющий хорошую репутацию в банковских кругах. Так я познакомился с Валентиной Ивановной Арбузовой. Мы побеседовали, быстро нашли общий язык и начали работать. В это время ее сын, Сергей Геннадьевич Арбузов, строил карьеру, двигался собственным путем. И я к его продвижению не имею никакого отношения.

Это вещи, которые не нужно со мной ассоциировать. Просто это действительно прозвучало уже миллион раз, и я не считал нужным опровергать

все глупости, которые говорятся о каких-то непонятных действиях силовых структур, которые ассоциировали со мной, о каких-то непонятных тендерах, в которых я не участвовал. Моя компания никогда не работала с государственными деньгами, и это не мои слова — это подтверждено документами.

Сегодня в нашей стране идет война, и я считаю не вполне корректным говорить о бизнесе, тем не менее… Ведь говоря о бизнесе, я говорю, прежде всего, о людях, которые у меня работают. Это больше тысячи рабочих мест, и люди сегодня из-за сложившейся ситуации ежедневно подвергаются риску.

Мы работали эффективно, создавали нацпродукт, ВВП. Только в прошлом году компании группы «МАКО» заплатили 256 миллионов гривень налогов. Но сейчас мою компанию уничтожают. Ее уничтожают новые украинские власти, уничтожает война… И вот эти налоговые отчисления будут по факту потеряны для украинского бюджета. Очевидно, у новой власти есть свое видение, чем и как заместить налоги, которые мы платили. Например, кредитами МВФ, за которые доведется расплачиваться нашим детям…

Вам приписывают — в сообщничестве с Арбузовым — организацию конвертационных центров. Считается, что вы в месяц получали от них доход от трех до четырех миллионов гривень.

В отношении меня столько всего говорилось… На сегодняшний день у этой информации есть какие-то отголоски. Я надеюсь, что придет время, и люди разберутся сами: что правда, а что неправда.

Чем вы объясните столь стремительный рост своего бизнеса в годы президентства Виктора Януковича? Да, вы занимались бизнесом и до 2010 года; да, демонстрировали динамику развития, но именно с 2010 года вы начали стремительно умножать капиталы.

Такое утверждение — продукт информационных технологий. Я начал заниматься мелким бизнесом в начале девяностых годов. За это время сформировался коллектив, который со мной и сегодня. В 2006 году я начал активно публично развивать свой бизнес. В это время политическая сила моего отца находилась в оппозиции. Это было то время, когда я себя достаточно комфортно чувствовал, потому что на меня никто не обращал внимания: власть была занята своими делами.

Я спрашивала о динамике роста бизнеса. До 2010 года она не была столь значительной.

Мой банк был создан и насыщен средствами еще до инаугурации Виктора Федоровича. Аналогично — строительные проекты. Многие крупные строительные проекты были реализованы до 2010 года. Я не смог бы стать крупным бизнесменом после того, как отец пришел к власти, на пустом месте, если бы не занимался этим ранее. То есть какое-то время понадобилось на подготовку, и потом усилия дали свои плоды.

Каким именно бизнесом вы занимались вначале? Расскажите, это интересно.

Это было еще в студенческие годы. Я учился на медицинском…

Кстати, почему медицина?

Вы серьезно? Я могу рассказать, но в стране идет война, и мне кажется, что не только нескромно, но даже как-то странно об этом сейчас говорить.

Нет, я настаиваю. О вас очень мало информации.