Майло Тэлон

Ламур Луис

Повернув, я начал пробираться по высохшему руслу в направлении, которое выбрал бы Пабло - если это был он. Шагая по мягкому песку, мы двигались бесшумно, но вдруг конь насторожился, и я почувствовал, как напряглись его мускулы. Впереди лежало несколько бревен и вывороченных кустов, перекрывая русло, которое теперь шло между двумя низкими стенами песчаника.

Несмотря на настойчивые понукания, жеребец отказывался идти вперед. Неожиданно я сам натянул поводья. На выступе песчаника, едва различимая, сливаясь окрасом с камнем, лежала

пума или, как ее у нас называют, горный лев. Она была огромной.

Глава двенадцатая

Пума бросила на меня злобный, раздраженный взгляд и снова обратила все свое внимание на жертву. Я догадывался, кем она окажется. Пабло истекал кровью, и пума ее почуяла.

Я похлопал коня по плечу и несколькими тихими словами слегка успокоил его. Мы и до этого охотились вместе, и хотя запах диких кошек ему не нравился, мой конь готов был держаться до конца.

С того места, где я находился, Пабло - если это был он - видно не было. Выступ песчаника, на котором лежала большая кошка, чуть возвышался надо мной, но я видел ее голову, часть лапы, плеча и около фута хвоста. Нас разделял редкий кустарник и трава.

Как бы близко ни лежала пума, стрелять было совсем нелегко. Пуля должна не задеть край выступа и попасть ей в голову за ухом или чуть впереди. Цель была размером с детскую ладошку. При обычных обстоятельствах мне большего не надо, но здесь пуля могла отклониться, попав в траву или кустарник.

Если Пуму не убьешь наповал первым же выстрелом, она может броситься на жертву, а жертвой, возможно, был раненый и беспомощный Пабло. Меня не надо было предупреждать, что нет ничего опаснее раненого горного льва.

Был ли Пабло в сознании? Есть ли у него оружие? Я едва слышно спросил:

– Пабло? У тебя есть револьвер?

Ответа не последовало. Хвост кошки дернулся, возможно, перед прыжком. Иногда перед нападением кошка встает, затем пригибается и прыгает. Если это случится сейчас, у меня будет возможность для лучшего выстрела, но только одного. Я немного подождал, потом снова позвал: - Пабло?

Его может и не быть рядом, но если это он, то он лежал на скале за углом выступа, скрывавшего его от меня. Я положил руку на шею коня.

– Все хорошо, мальчик, - сказал я мягко.
– Все хорошо.

Пума раздраженно повернула голову, чтобы с ненавистью на меня посмотреть и обнажить в рычании зубы. В обычных условиях она могла убежать, но возбуждающий запах крови и близость жертвы делали это маловероятным. Для пумы это была ее добыча, найденная ею, и я не имел никакого права вмешиваться.

Это было великолепное животное. Я едва успел об этом подумать, как пума вдруг привстала и прыгнула.

Мой палец был на спуске, времени думать не оставалось. Я выстрелил.

Тело пумы резко дернулось в воздухе, а я пришпорил жеребца, и он рванулся вперед, обогнув скалистый уступ как раз в тот момент, когдабольшая кошка упала на колени, немного не долетев до своей жертвы. Пума яростно

цеплялась когтями за камни, чтобы не свалиться вниз, и я увидел на ее боку рану от моей пули. На выступе скалы, с которой прыгала пума, лежал Пабло, его рубашка была окровавлена.

Одного быстрого взгляда было достаточно, чтобы оценить ситуацию. Как только большая кошка обрела равновесие, она прыгнула, на этот раз - на меня. Винтовку я держал наготове, и пума уже была в воздухе - прекрасное, песчаного окраса создание - не больше, чем в десяти футах от меня, когда я выстрелил. Пума упала на скалы, перевернулась и соскользнула на песок на дне. Она дернулась в последний раз и умерла.

На секунду мы с жеребцом поспорили. Я хотел проехать мимо кошки дальше по руслу, а ему совсем не хотелось делать что-либо подобное. С его точки зрения, он уже достаточно натерпелся.

Наконец, я провел его мимо пумы и дальше ярдов тридцать по руслу по наветренной стороне от мертвого животного. Я спешился и крепко привязал коня к невысокому кедру. Потом, звякая шпорами, взобрался на скалы туда, где лежал Пабло.

Он лежал, раскинув руки, окровавленный, на выступе скалы, выдвигавшейся над высохшим руслом ручья. Солнце скрылось за облаком, и я решил, не откладывая, осмотреть его.

Он потерял много крови. Пуля вошла с тыльной стороны плеча и вышла из дельтовидной мышцы спины. Она пронзила не более двух дюймов тела, но с обеих сторон раны вытекло много крови. Налив в шляпу немного воды, я как мог промыл рану. Он зашевелился и скоро очнулся.

– Похоже, я не могу оставить тебя одного даже на минуту, - проворчал я.

– А, amigo, это ты!

– К счастью для тебя, compadre. Ты видел ту кошку? Когда я подъехал, она уже приготовилась пообедать тобой.

– Я видел ее. Открыл глаза как раз, когда она прыгнула.

– Что с тобой случилось?

– Я не спал, amigo. Пума, может быть эта самая, беспокоила моих лошадей, я пошел посмотреть и вижу, что лошади вдруг насторожились и повернули головы. Я упал на землю и заметил на фоне неба шляпы, сначала одну, потом другие. А затем они напали. Лошади разбежались. Я побежал в укрытие. Выстрелил, потом еще раз, потом опять побежал. Их много. Восемь десять человек, не знаю. Я выстрелил и услышал, как один упал. В меня тоже попали, и они погнались за мной. Я побежал вдоль русла по песку, где меня не слышно.

Они поискали, поругались, все уничтожили. Моих лошадей нет, я не знаю, где они. Я истекал кровью. Не знаю, как серьезно меня ранили. Они разбрелись и стали искать меня. Я знал об этом месте. Пришел в себя и услышал, как они поднимаются по руслу, но они проехали мимо, потому что я здесь, наверху. Они уехали, но мне кажется, они вернутся.

– Ты можешь идти? Попей-ка воды.
– Я протянул ему фляжку, и он жадно напился. Я взял фляжку, повесил ее на плечо и дал ему облокотиться на себя. Но сначала встал и огляделся.