Майор Бойцов желает познакомиться

Коваль Лина

Майор хохочет и смачно бьет ладонями по моим ягодицам. Снова целует, а затем тянет руку к своей ширинке.

— Давай займем твой рот, Валерия… Ты снова больно разговорилась…

Глава 21.

— Расскажи, — упираюсь лицом в небритую щеку и звонко чмокаю с оттяжкой.

Бойцов нахмуривается. Недоволен, но виду не подает.

Осматриваю рельеф впалого живота, узкую дорожку из волос, уходящую в развороченную ширинку, с которой я немного покуролесила.

Вообще, мой начальник сейчас

выглядит как кот, который наелся сметаны до отвала, и ему просто лень отгонять надоедливую муху. А я… скорее даже комар, потому что в прямом смысле слова присасываюсь к самым симпатичным частям сильного мужского тела.

Мне нравится его касаться. Нравится заниматься с этим мужчиной сексом.

Да блин. Его член — просто произведение искусства. Горячий, твердый, но с безумно нежной, полупрозрачной кожей. За него и автограф КиШа не жалко. Вот серьезно.

А секс, оказывается, может быть охрененным. Какая из меня феминистка, черт возьми? Я без этого больше жить не собираюсь. Хочется сказать, что без Бойцова тоже, но пока стесняюсь даже себе признаваться в подобном желании.

Я вообще мало понимаю, что сейчас происходит.

Мы просто работаем работу и просто трахаемся. Не знаю, существует ли в заумной психологической классификации отношений между мужчиной и женщиной что-то подходящее для нас с майором?.. Думаю, вряд ли.

— Что тебе рассказать, Лер?

Поднимаю глаза и любуюсь красивым, волевым профилем. Прикрытые веки с темными ресницами подрагивают, а мужские, резко очерченные губы озаряет ленивая улыбка.

— Про свою бывшую… про Алёну. Расскажи.

— А что тут рассказывать? — легко отвечает Тимур. — Познакомились. Повстречались. Поженились. Потом еще раз познакомились, уже поближе… и развелись. История стара как мир.

— Хм… Я считала, что вы, товарищ бравый майор, — кружу указательным пальцем в районе пупка на стальном прессе, наслаждаясь тем, как от моего прикосновения рождается рой мурашек. — Считала, что вы разбираетесь в людях?

Хриплый смех звучит так сексуально, что я невольно сжимаю ноги и пытаюсь унять зуд внизу живота.

— То люди, а то — женщины, — с иронией выдает он.

Лыбится. Точно знает, что сейчас будет «файер». А я ведусь, конечно.

— Эй…

Бью кулачком в каменную грудь, Тимур сразу же ловит мою руку и умиротворенно целует раскрытую ладонь. Каждый пальчик. По одному. Нежно и собственнически.

На заднем сидении выданной нам «Короллы», куда мы в итоге перебрались, довольно тесновато, но в сочетании с Бойцовым мне нравится именно когда так — тесно. В одной постели, в машине. Да хоть в гробу, блин. Не дай бог, конечно.

— Вот ты значит какого о нас, о женщинах, мнения? — спрашиваю с напускной обидой. — Если я «фенистилка», то ты — фетишист!

— Прям-таки фетишист? — он опять смеется. — Может, шовинист?

— Блин, точно, — легко исправляюсь. — У меня в голове такая легкость, словарь

Даля немного потрясло и буквы рассыпались. Путаюсь.

— Надо почаще трясти твой словарь своей кочергой. Глупенькой ты мне нравишься больше.

— Не мой, а Даля. Кто бы сомневался про глупенькую? Но спасибо, Тимур Иванович, — вздыхаю. — За комплимент.

— Давай одеваться, Лер. Пора возвращаться.

Коротко вздохнув, кидаю еще один взгляд на его ширинку. После моих манипуляций с пупком она снова смотрится… хмм… приподнятой и радостной, но в отличие от меня, Бойцов подключает рассудок и безжалостно застегивает металлические пуговицы.

— Так что с Алёной? — спрашиваю, как бы между прочим, застегивая манжеты на своей рубашке.

— Это скучно, Рыжик. Когда мы познакомились с Алёной, я только-только капитана получил. Сошлись мы на фоне… не знаю, как сказать. На фоне секса, что ли. Оказалось, что тупо трахаться как кролики было гораздо веселее серьезной семейной жизни, в которой надо подстраиваться под все женские хотелки и стараться соответствовать.

— Соответствовать её отцу? — догадываюсь.

— Да нет. Наш конфликт на удивление не касался сословных предрассудков.

— Тогда я не понимаю…

— А что тут не понимать? Ты ведь знаешь особенности нашей службы.

Приподнявшись, приставляю руку к голове и скандирую:

— В зной и в холод, в дожди и туманы,

В час, когда вам опасность грозит,

На почетном посту постоянно,

Полицейский России стоит.

— К пустой голове руку не прикладывают, — недовольно выговаривает Бойцов. — Зеленая ты еще, Лерка.

Его голос звучит так ласково, что я одновременно млею и расплываюсь в улыбке.

— Ты специально меняешь тему? — опомнившись, складываю руки на груди. — Что было дальше?

— Дальше — больше. Скандалы, интриги, расследования. Как апофеоз — вынос мозга и позор на всё отделение, потому что моя супруга подумала, что секретарь Бориса Николаевича — моя любовница.

— Твоя жена так сильно ревновала?

— Думаю, да. Алёне в принципе не нравилась служба на благо Родины. Она была бы рада, если бы я ушел к Эдуарду Александровичу. Начальником охраны. Все тогда думали, что я так и сделаю.

Выскочив из машины, пересаживаюсь на переднее пассажирское сидение.

— Дураки, — шепчу под нос. — Они тебя совсем не знают…

Он ведь в полицию не просто так пришел. Из-за героически погибшего отца. И Платона — своей собаки, которая погибла вместе с папой. Как можно от него требовать уйти из полиции, зная всю предысторию. Или… Алёне он это не рассказывал?..

— Значит, решение развестись было обоюдным? — спрашиваю, когда Тимур усаживается в автомобиль.

Он бросает на меня скептический взгляд.