Майор и мафия
Шрифт:
мои новые чесучевые кремовые брюки, проникает на лобок и теплой
струей стекает вдоль члена между ног. А если бы кипяток! Ходил
бы я по Соединенным Штатам Америки с обожженным пенисом,
а у меня,- честно говоря, в этом отношении совсем, совсем другие планы.
Официантка охнула, руками всплеснула, извинения бормочет.
Соседка что-то по-английски лопочет. Я, естественно, матерюсь про себя. Виновница зачем-то на гульфик соли насыпала, не вино ведь!
–
ское средство есть. А что делать? е ходить ведь с кофейным пят
ном на этом месте, тем более с англичанкой! Чтоб у прохожих гнус- ные мысли рождались.
Вышел я с ней в служебное помещение, мимо кухни и буфета
привела в какую-то комнатку. Стол, пара стульев, кровать под серым одеялом...
– Вы снимите, пожалуйста, брюки, их почистят, а я вам еще
кофе с коньяком принесу. Пока Вы их покушаете, брючки и готовы
будут. .
Принесла заказ, а я уже без брюк сижу. а плавках белых ры
жее пятно.
– Ой, - говорит, - и трусики тоже...
– Ладно, с плавками я сам разберусь...
– ет,. нет, - говорит, - снимайте!
– и так это у нее по
родственному получилось, почти по-матерински. Отвернулся, снял
плавки.
Я горячий кофе с коньячком, прихлебываю и думаю об англичан
ке, дождется или смоется?
Минуты через три эта неумеха вернулась.
– Сейчас, - говорит, Вашу одежду почистят и выгладят, а я
Вам еще мазь от ожога...
Все, думаю, англичанка теперь не дождется. Провалена опера
ция!
– Да нет у меня никакого ожога!
– взревел я, когда до меня
дошло ее гуманное предложение.
– Как же нет, когда вот он, - берет член нежными пальчика
ми и размазывает, по нему мазь, начинает втирать ее взад-вперед, взад-вперед. Он что, начал расти. Голова ее светлая у меня перед носом качается, сквозь прозрачную блузку лифчик белый виден,
грудки на месте удерживает, чтоб не разбежались, значит. Зад ее
аппетитный сверху мне видно. А члену уже хочется, чтоб влажно и
темно, так он вырос. А она головку ему кончиками пальцев, едва
касаясь, смазывает и так это прекрасно делает, что сами понимаете, выхода у меня уже просто нет. Кроме одного. Поднял я ее головку, поцеловал в губки, повернул к кровати. Она сама коленками на нее забралась, я стащил вниз трусики и... совершил неизбежное,
А она с таким мягоньким среднерусским говорочком головкой
по сторонам водит и приговаривает:
– Ох, и вкусненько, ох, как вкусненько!
Чуть позже постанывать начала, значит, сладенько сделалось. Хо
роша девка! е то,
Встала она, когда все судороги у нас кончились и говорит мне
совершенно другим голосом:
– Вот такая эта коллизия. '
– Что? Какая коллизия?
– Да с тестом Вашим!
Одернула юбчонку и вышла. Я еще глазами хлопал, когда до ме
ня дошла эта простейшая мысль, что я олух царя небесного и меня
снова великолепно надули. у, и Леокадия с ее кадрами, мать Ва
шу! "О женщины!" - вещал поэт, как он был прав!
а столе пачка "Мальборо" и моя зажигалка. Затянулся душис- тым дымом и прогуливаюсь без трусов. Минут через пять заходит
в каракулевой шубке на светлом костюме под цвет моих брюк. А
надо сказать, что очень глупо, когда мужик без штанов, а дама,
простите, в шубе. Мне еще неуютнее сделалось.
– У меня смена кончилась, - говорит, - можно побеседовать.
Присела, закурила. Принесли пакет, я одеваюсь, она смотрит, как
я это делаю.
– Поехали!
До самой гостиной слова не сказала. А я решил закончить эти
эксперименты, попутно признав, что изворотливость женского ума
еще по-достоинству не оценена человечеством. Во всяком случае не- которыми его представителями.
Снял каракулевую шубу.
– Перекусим?
– Я помогу.
а кухне все выложила в три минуты: ин-яз ЛГУ, бизнес-школа,
курсы стенографии и машинописи, детей нет, разведена, двадцать
четыре. Руки быстрые и сноровистые. "Росла без мамы?" Точно.
Квартира двухкомнатная, к нам идет из авантюризма, тяги к разно- образию, плюс деньги. Мужики все равно меняются, так хоть будет
со смыслом. Для дела еще интересней.
Прижал ее к себе. Сказала: "Подожди" и сняла костюм. Гарни- турчик белый, прозрачный, сосочки темные, лобок светлый на смуг- лой коже.
В постели была томной и нежной. Залихватских выкрутасов по
завчерашней "итальяночки" здесь не было, но даже невооруженным взглядом было видно, как она предана любви, какое огромное нас
лаждение доставляет ей само движение фаллоса в ее теле, как все
оно отзывается на самую скромную ласку. Это был прекрасный му
зыкальный инструмент для исполнения единственной мелодии - ме
лодии любви. .
Валерия любила разнообразие. Еще в гостиной как-то незамет
но сбросив с себя остатки одежды, оказалась между двумя тостами
на месте моего -прибора и я с огромным удовольствием целовал ее
припухшие губки и плотненький клитор.
– А хочешь вина из меня?