Майор Казанцев и Европейский Халифат
Шрифт:
Столпотворение получилось приличное. Самих участников торгов было человек восемь. Но они принадлежали к той категории паразитов, что не передвигаются без соответствующей свиты. За ними хвостом тащились всякие секретари—референты и референтки.
А еще присутствовал взвод телохранителей – купленных за денежку не слишком великую сытых мордоворотов, якобы готовых жизнь положить за своих благодетелей. Всю эту охранную шушеру в помещения не пускали, как дворовых собак. Двор они и стерегли, дабы не смущать своими непрезентабельными рылами изысканную
Известно, что такие накачанные тушки могут оберегать жизнь и здоровье работодателей только при определенном размере ставок. Когда ставки повышаются, то вся эта безопасность становится хрустальной иллюзией, разбивающейся вдребезги о сталь атакующих легионов.
Такой вот легион мы и ожидали сегодня. Я очень надеялся, что за Предметом придет сам дест со своей стаей гончих. Получение Предмета – это сакральное действие. Такое не доверяют обычным боевикам.
Мы имели приличную фору, поэтому не только начинили окрестности разведывательной аппаратурой, но и замаскировали наших бойцов так, что они могут навалиться на объект за считанные секунды и перекрыть здесь все. Дестам же придется действовать нахрапом. Они только и успели послать сюда разведчика и разузнать все подходы.
Могли бы, конечно, наши противники отнестись к делу основательнее. Я был уверен, что хотя бы снайпера посадят на старинную пожарную каланчу, откуда простреливаются все окрестности, и был готов к этому. Но враг уверен в том, что предстоит легкая прогулка. И сам лезет к нам в руки.
На большом плоском мониторе в нашем старом добром штабном фургоне «Форд-грант» мы с Лешим имели возможность наблюдать всю драму в деталях. В том числе и все происходящие в особняке, где были присобачены видеозрачки.
Аукционный зал был просторный, потолки высокие, с лепниной и росписями на фривольные античные темы. Антураж традиционный для таких мероприятий. Длинный деревянный стол, покрытый синим бархатом. Ведущий аукциона – седовласый субъект в смокинге, похожий на стареющего артиста из провинциального театра в амплуа героя-любовника. Он возвышался на резном старинном стуле с высокой спинкой, держал под рукой деревянный молоток. Молоденькие мальчики из обслуги, в узких черных брюках и тесных белых рубашках, с бабочками, задача которых выносить на сцену предмет торга.
– Поль Гоген. «Тайские мотивы», – тонким томным голосом изрек ведущий аукциона. – Думаю, присутствующим известна нелегкая и неоднозначная судьба шедевра.
По залу покатились одобрительные и доверительные смешки – мол, свои люди, все знаем и понимаем.
– Наши специалисты гарантируют, что вещь та самая. С нее и начинаем наш веселый и изысканный торг, – расплылся в улыбке аукционист, и вдруг голос его наполнился густотой и силой: – Начальная ставка – миллион евродолларов!
Гоген в итоге ушел за пять миллионов. Купила его сухощавая дама в возрасте, с хищным выражением лица, похожая на вышедшую на охоту акулу. Ее крепко притягивали к этой земле не только массивное ожерелье из жемчуга и крупные бриллианты в ушах,
Пять миллионов за этот лот – красная цена. Если легально продавать через тот же британский аукцион «Кристис», то картина потянула бы миллионов на тридцать. Гоген нынче дорог. Его хрестоматийная картина «Женщины острова» ушла за триста сорок миллионов долларов. Но «Тайские мотивы» были сильно пожиже и поменьше. И по негласным правилам на таких вот черных аукционах вещи уходили за четверть от реальной рыночной стоимости.
Интересно, что эта дама будет делать с картиной, которая находится в базе данных Интерпола? В сортир повесит, чтобы любоваться в укромные минуты?
Торги шли бойко. Полутораметровая императорская ваза из дворца, тоже с темной историей, ушла за семьсот тысяч евродолларов.
Глядя на экран, я только качал головой. Ох, какие же скоты здесь собрались. Настоящие стервятники, слетевшиеся на поживу. И во мне росло законное злорадство. Эти сливки общества скупают краденое культурное достояние, потому что уверены – закон для быдла, а не для тех, у кого есть деньги и сила. Вот они скоро и увидят, что такое настоящая сила.
А вообще они не сливки, а болезненная слизь на теле общества. Во все времена накапливается это слизь. Но когда общественный организм болен, слизь толще и агрессивнее. В наше беспокойное время она размножилась сверх меры. И если гончие дестов ее поскребут, так и флаг им в руки.
– Следующий лот. Вещь мистическая и не всем понятная. Лист из легендарной Золотой библиотеки инков! – торжественно объявил аукционист.
Служки внесли специальный контейнер, за прозрачным стеклом которого сияла сооруженная умельцами Шашиста подделка.
Похоже, в зале был некто, который подал сигнал противнику: «вещь здесь!» И окружающая реальность пришла в движение.
Торги начались с жалких пятидесяти тысяч евродолларов. И едва они дошли до ста пятидесяти, как карусель стала стремительно раскручиваться.
– Прилетели, птички счастья, – потер руки Леший.
Противник нарисовался во всей красе. Серебристый массивный «Джип-вояджер» притормозил перед шлагбаумом. Боевики в зеленом камуфляже и в масках выпрыгнули из салона. Сбили с ног, как кегли, двух охранников на въезде, дабы те не занималась всякими глупостями вроде попыток воспрепятствовать акции и подать сигнал милиции. Эх, только бы не убили ни в чем не повинных ленивых чоповцев.
– О как. Наступают бронированной свиньей, – хмыкнул я.
Мы ломали голову, как враги будут выносить металлические ворота. Можно перемахнуть через забор, но это не в их стиле. Да и опасно – пока будешь прыгать, тебя и подстрелят. Рисковать эти ребята не любят. Они могли вынести ворота взрывчаткой или выстрелом из гранатомета. Но поступили проще. За «Джипом» мощно и уверенно двигался многотонный «Уралец», где, как я понимаю, расположилась в глухом кузове с бойницами основная боевая силища.
– Где они только его взяли? – покачал головой Леший.