Майор, который мечтал убить
Шрифт:
– Тебе, сучонок, что Грач говорил? Или «дурь» толкай, или возвращай «бабки». А ты ни «бабок» не принес, и «дурь» брать не хочешь? – говорил один, видимо, старший по возрасту, в его голосе звучали басистые нотки.
Тот, на кого он наезжал, ответил:
– Ну, пойми, Черный, у меня сейчас нет «бабок», мать зарплату еще не получала. Получит – отдам долг.
– Да пока твоя мамаша получит зарплату, на тебе столько повиснет, что всей получки не хватит. Бери «дурь» и отрабатывай.
– Нет, с «дурью» связываться не буду. Митяя вон менты загребли? Случайно загребли, и что? Теперь срок светит, а я на «малолетку» не хочу.
– Да плевать, что ты хочешь. Короче.
Голос парня, что оправдывался, показался Одинцову знакомым. Он недолго думая через кусты проломился на небольшую, усыпанную окурками площадку, где когда-то стояли турники, и увидел четверых пацанов. Одному, старшему, было на вид лет семнадцать, двум другим – на год-два меньше. А в оправдывавшемся он узнал парня из квартиры, что была этажом ниже.
– Так! Это кто тут наркотой торговать собирается?
Парни как по команде оглянулись и тут же встали полукругом так, что Павел и соседский мальчик оказались внутри этого полукольца.
– Я, по-моему, спросил, кто наркотой торговать собирается? – повысил голос Одинцов.
– А ты кто такой? – злобно спросил старший.
– Не видишь? Человек! И он, – указал Павел на соседского парнишку, – тоже человек. А вы трое – дерьмо ишачье.
– Значит, дерьмо? – переспросил старший. Он держался уверенно, не по годам спокойно и нагло. – А как насчет пера в бочину, человек? – И достал заточку. Такие же заточки появились в руках его дружков.
– Давайте, если сможете, – усмехнулся Одинцов. – Но предупреждаю, дернетесь – жалеть не буду, отделаю так, что вас в морге не опознают. Ну, что, Черный, глядишь? Давай команду «шестеркам», и начнем забаву.
Павел повел плечами, приготовившись отбить нападение, однако старший пошел на попятную. Он не ожидал, что мужчина не испугается заточек, и увидел в нем скрытую угрозу. А на таких местные волчата не нападали. Им слабого до смерти забить ничего не стоит, никто не удержит, но с сильными связываться не в масть.
– Хрен с ним, пацаны, пусть живет пока, уходим, – бросил своим дружкам Черный.
– Э нет, ребятки, разговор еще не окончен, – остановил банду Павел. – Ты, Черный, передашь Грачу, Вороне, Чижу или как там твоего грозного шефа кличут, что он, – кивнул Одинцов на соседского парня, – никому ничего не должен. А если с ним что-то случится, то вся ваша шобла заимеет очень крупные неприятности. Ты понял меня?
Черный ничего не ответил, только повторил:
– Сваливаем.
Троица скрылась в кустах. Одинцов с парнем вышли на аллею и направились к выходу, не обращая внимания на мелкий, не по-летнему нудный дождь.
– Я знаю вас, – сказал парнишка, – вы над нами живете.
– Верно.
– Зря влезли, неужели и вправду думаете, что Грач послушает вас?
– Тебя как зовут?
– Колька.
– Николай, значит. Так вот, Николай, я не думаю, я уверен в том, что эти козлы больше к тебе даже не подойдут. Я эту шакалью породу знаю.
– Ага, не подойдут. Грача вы не знаете. Он сам полный отморозок, и кореша его такие же. Точняк в подъезде подкараулят и порежут.
– Нет, Коля. Грачу лишние проблемы не нужны, с его-то делишками. Черного он вздрючит, а тебя не тронет. Ты в школу-то ходишь?
– Хожу.
– Учишься, наверное, плохо?
– Нормально.
– Что-то я сомневаюсь. А как насчет спорта?
– А чего спорт?
– Спортом занимаешься?
– Дался он мне!
– Лучше по улице с такими,
– Да я недавно с ними связался, – шмыгнул носом парень. – Раньше с Вовкой гулял, тот с семьей в другой микрорайон переехал. А че одному делать? Познакомился с Черным. Кто знал, что он меня специально втянуть в дела с наркотой хотел? И в карты подставил. Сначала играли просто так, от нечего делать, а потом появились его «корешки». Кто-то предложил сыграть на интерес. Я в тот вечер почти две тысячи взял.
– А на следующий день проиграл три, так?
– Пять! О них-то и был базар.
– Да, пацан ты еще. Так всегда бывает, когда связываешься с аферистами. Поначалу дадут выиграть, а потом в долг вгонят. И не деньги Грачу нужны, ты нужен как распространитель наркоты. Сам-то Грач торговать не пойдет, хоть и отморозок, как ты говоришь, но не дурак срок тянуть. Пусть другие тянут. Грач подставляться не будет, ему надо тихо сидеть, у него партия наркоты, за которую, если что, дельцы покруче голову в момент снимут. А продолжать наезжать на тебя – это значит подставляться. И из-за чего? Из-за пяти тысяч? Поэтому и отпустят тебя, чтобы шума не вышло. К тому же он не знает, кто я. Считай, соскочил ты.
– А откуда вы знаете о порядках в таких делах? Ментом работали?
– Нет! – улыбнулся Павел. – Просто в детстве тоже таким же уличным был. Тогда про наркоту еще не знали, но было другое, за что тоже вполне возможно загреметь на зону. И загремел бы, если бы мать покойная не отдала в Суворовское училище.
– Так вы военный?
– Был.
Они подошли к подъезду:
– А насчет спорта, Коля, подумай. И занят будешь, и друзья настоящие появятся. В школе дела лучше пойдут. Почувствуешь силу, другим человеком станешь. И не ты будешь бояться какого-то Грача с его шайкой, а они тебя. Так что подумай. Я знаю, что говорю.
– Ладно, – кивнул Николай, – подумаю!
– Давай.
Колька позвонил в квартиру № 6, Павел поднялся на свой этаж. Он слышал, как мальчишку встретила мать:
– Явился! Я тебе что говорила? Что просила?..
Одинцов зашел в квартиру, и дальнейшие разговоры внизу стали не слышны. Прилег на диван в гостиной, включил телевизор. Шел сериал о войне на Кавказе. Он тут же переключил канал, терпеть не мог эти сказки для взрослых. На втором канале шла аналитическая передача. Куча чиновников разного рода и ранга, а еще больше президентов каких-то фондов, политиков с умными физиономиями обсуждали рост преступности в стране. Их бы из телестудии да прямиком в сквер. Нет, не пойдут, это не их дело. Их дело толкать умные речи, запудривать зрителям мозги, а заодно и красоваться перед публикой. Павел снова взялся за пульт, но так ничего подходящего и не нашел. Дождь за окном усилился. Снизу, со второго этажа доносился голос женщины. Слов не разобрать, но голос слышно. Наверное, продолжает ругать Кольку. Да толку? Раньше надо было воспитывать. Хотя одной ей это делать сложно. Павел по себе знал. Странно, он уже год как живет здесь, а соседку снизу видел всего лишь один раз, и то мельком. Он спускался по лестнице, она заходила в квартиру. Худенькая такая, но фигуристая. Лица не видел. Встретит на улице – не узнает. Впрочем, сейчас в подъезде мало кто знал всех жильцов. Жизнь изменилась, каждый живет по принципу «моя хата с краю, ничего и никого не знаю». Неправильная жизнь, но ничего уже не изменить. Как есть, так есть. Выключив телевизор, Одинцов прошел на кухню. Допил бутылку. Подошел к окну, по которому барабанили капли дождя. Надо бы узнать, какая завтра погода, он планировал съездить на кладбище, на могилу матери.