Майор, который мечтал убить
Шрифт:
– Это я уже понял.
Он присел на стул, закурил.
– Так что значит проверка, которую вы хотите мне устроить? Надеюсь, это будет не полиграф?
– Нет. Скажите, вы вчера вечером были в сквере?
– Да. Прогулялся перед сном, а что?
– Там же и Кольку встретили, так?
– Допустим.
– Не допустим, а встретили. И защитили его от хулиганов.
– Ну, это сильно сказано – защитил, просто увел из плохой компании. А что, вас что-то в этом не устраивает?
– Да нет, напротив, я благодарна вам. Колька мне все рассказал, если бы не вы, его избили бы.
– Это, Надежда Владимировна, дело прошлое. Ничего особенного я не сделал, так что
– По себе знаете?
– И по себе тоже. Но мы, насколько помню, должны обсуждать вопрос по ремонту?
– Я попросила рабочих, что ремонтируют нашу больницу, побелить потолок и посмотреть проводку. Обещали помочь за бутылку водки. Так что вопрос решен.
– Уверены, что эти рабочие сделают ремонт как надо?
– У нас их работой довольны.
– Я видел ванную. Побелить потолок, конечно, не проблема, но, пусть немного, пострадали и стены? Вода могла попасть под плитку, а это значит, что скоро она начнет отлетать.
– Предлагаете поменять плитку?
– Да.
– Но это дорого.
– У меня есть деньги. Так что нанимайте нормальных ремонтников и пусть делают ванную полностью, а надо, и туалет. Я все оплачу.
– Вы не похожи на богатого человека, – улыбнулась Надежда.
– Повторяю, я все оплачу.
– Хорошо. Глупо отказываться от такого предложения. Чаю хотите?
– Лучше кофе, без сахара и покрепче.
– У меня растворимый.
– А я и не претендую на то, чтобы вы сварили кофе.
– Тогда подождите, пойду проверю Кольку. Он ведь может как взяться за уроки, так и бросить их. Чайник сами включите?
– Конечно. И кофе заварю, и чай, скажите только, где все стоит.
– А потом и чашки помоете? – с легкой ехидцей посмотрела Надежда на Одинцова.
– Запросто! Могу и полы. Даже постирать что-нибудь.
– Пожалуйста, включите только чайник, – выходя, бросила она на ходу.
– Как скажете!
Вскоре Надежда вернулась, успев переодеться в халатик. Заварила чай, кофе, выставила чашки на стол.
– Печенье?
– Нет, спасибо.
– Один вопрос, Павел Алексеевич, позвольте?
– Сколько угодно.
– Почему вы живете один?
– Добавьте еще, как одинокий волк.
– А разве это не так?
– Нет! Вам соседи не рассказывали историю моей семьи?
– Лишь то, что вы когда-то, в девяностых, воевали на Кавказе, тогда же от вас ушла жена, а потом умерла мама.
– Странно, скудная информация.
– Поэтому и спрашиваю. Когда мужчина уходит из семьи, это еще понять можно, встретил другую, помоложе, не сложились интимные отношения, в результате появились любовницы, одна из которых смогла привлечь и увести мужчину, да мало ли еще причин? Но вот женщина бросает мужа гораздо реже. Только тогда, когда уже не в силах больше жить с ним. Не все, конечно, но многие женщины стараются сохранить семьи, в том числе и из-за ребенка. Как бы ни сложилась жизнь, а дети остаются с матерью. Согласна, не всегда. Но каждое правило, как нас учили, имеет исключение…
– Которые подтверждают эти правила, – прервал Надежду Павел.
– Вот именно. Так почему вы один?
– Вы же сами ответили на свой вопрос. По-вашему, женщина уходит от мужчины только тогда, когда больше не в силах жить с ним. Значит, моя супруга не могла больше жить со мной.
– Вы не походите на тирана, я не могу себе представить, чтобы вы подняли руку на женщину. Хотя бы из-за примера с сыном.
– А как насчет сексуальной несовместимости?
– Тогда, получается, ваша бывшая супруга нашла подходящего для секса мужчину? И в этом
– Зачем вам все это?
– Хочу понять, что вы за человек. Все же соседи.
– Я отвечу на ваш вопрос, при условии, что и вы расскажете, почему сами остались одна с сыном, договорились?
– Хорошо, – утвердительно кивнула Надежда. – Слушаю вас.
– Моя история, возможно, и необычна, но проста. Окончив военное училище, я женился. На студентке университета, Галине. Первый офицерский выпуск, сразу же после училища был, наверное, самым счастливым месяцем в моей жизни. Казалось, так будет продолжаться всегда. Мать не была в восторге от моего выбора, но кто в двадцать два года слушает родителей? Я окончил училище в 1995 году, а тогда, если помните, вовсю шла война на Кавказе. Меня отправили туда. Но даже если бы и в другое место, в спокойный гарнизон, Галина не смогла бы поехать со мной. Ей надо было окончить учебу в университете. Мне же на Кавказе пришлось с первых дней окунуться в реальные, жестокие боевые будни. Поначалу везло, как-то удавалось выживать в таких условиях, когда шансов выжить было очень мало. Но всякому везению рано или поздно приходит конец. Однажды в бою я был тяжело ранен, меня в бессознательном состоянии взяли в плен. Весь мой взвод был уничтожен, и только нескольким парням удалось прорваться к своим. Брошенные трупы захоронили местные жители. А я очнулся в подвале какого-то дома. Мне оказали медицинскую помощь, даже осколки из легких удалили, в банде был врач из Украины. Дело свое он хорошо знал, за это ему так же хорошо платили. Ну, а когда я оказался в доме полевого командира Казбека Караханова, которого больше знали как Шерхана, жена получила похоронку. В штабах не стали разбираться и вскрывать захоронение, возможно, потому, что поначалу оно было на территории, подконтрольной боевикам, а позже в этом никто не видел необходимости. Матери, насколько мне известно, сообщили, что мой труп не может быть доставлен на Родину из-за того, что я похоронен в горах. Только через год наши все же достали из братской могилы моих ребят. И родители получили цинковые гробы. Но это произошло только через год. Мама после получения похоронки сразу сдала и вскоре умерла, оставив мне квартиру. Супруга горевала недолго, получив все необходимые документы в военкомате, вышла замуж за какого-то предпринимателя, депутата то ли областной, то ли городской Думы, своего однокурсника по университету. Из города они уехали. Я, пройдя курс лечения, вернулся в войска, где и служил до конца прошлого года. Уволился, приехал сюда. Вот и вся история.
Надежда каким-то другим взглядом смотрела на Одинцова:
– Вы говорите о страшных вещах, словно это что-то обычное. Тяжелое ранение, плен, где вы были на волоске от смерти, кстати, а как вам удалось освободиться? Вы бежали?
– Нет! – улыбнулся Одинцов. – На это у меня не было ни сил, ни возможности. Командир мой, узнав от разведчиков, где я могу находиться, подвел к аулу взвод и разгромил банду. Так я оказался на свободе. Но уже без мамы и… без жены.
– Вы, наверное, сильно переживали, узнав, что супруга ушла к другому?
– Обидно было, – пожал плечами Павел. – Хотя на кого обижаться? Галина ведь не изменила мне. Муж погиб, это было подтверждено, что ей оставалось? Обрекать себя на одиночество?
– Она сейчас знает, что вы живы?
– Нет! Иначе позвонила бы, а может быть, и приехала, чтобы объясниться.
– И вы сами не пытались найти ее?
– А зачем? У нее давно другая семья, и дети, наверное, уже большие.
– А если она одна? Ну, не сложилась жизнь с другим человеком? Такое разве не может быть?