Майская ночь. Утопленников не предвидится
Шрифт:
– Ладно, принимается. Только сначала отнеси к Маше на участок вот это, - мне сунули в руки внушительный пакет с выпирающим из него мослом.
– У неё за сараем дворняжка ощенилась, выгонять жалко, они совсем маленькие...
– Конечно!
– если кормлением приблудного животного можно отделаться от обязаловки на празднике жизни, то я исключительно "За". Выхватив из рук бабушки кулек и кивнув заинтересованно поглядывающей в нашу сторону теть Маше, я рысцой припустила вниз по улице. От нашего домика участок бабулиной подруги был метрах в пятистах, поэтому я решила немного растрясти съеденное и послушать щебет пташек, резво прыгающих
До места назначения я доскакала довольно быстро и замерла перед дилеммой - обходить участок в поисках калитки или же махнуть через невысокий забор? В пользу первой версии говорил мой статус взрослой женщины, за вторую голосило желание побыстрее сбежать к цивилизации и короткие шорты, в которых так удобно сигать через препятствия.
Осмотр по сторонам посторонних элементов, способных смутить мою душеньку не выявил, потому я склонилась в пользу незаконного проникновения на чужую территорию. На преодоление полутораметрового забора у меня ушло преступно мало времени - не зря же в спортзал бегаю через день - а вот найти собаку со щенками оказалось намного труднее хотя бы в силу того, что на участке отсутствовал сарай. То есть - вообще. Сам домик, ещё солиднее и кряжистее нашего, о который, судя по виду темных бревен, ступило зубы не одно поколение муравьев, беседка, увитая шиповником, баня и бревенчатая будочка туалета, стыдливо выглядывающая из-за куста жасмина, в наличии имелись, а вот сторожки для хранения сельхозинвентаря не было.
Я даже оглянулась по сторонам - вдруг перепутала дома, и теперь ко мне выбежит хозяин участка, дружелюбно потряхивая вилами. Нет, точно теть Машин, вон же древние качели, с которых я полетела лет в десять, рассадив до кости коленку. Ладно, значит, будем искать.
– Гав-гав-гав...
Как ещё звать собаку, я не знала в силу отсутствия каких-либо домашних питомцев. У папы аллергия на шерсть, так что детство прошло без зверья, а теперь, живя отдельно, живность не заводила, потому что с ними нужно гулять, играть и общаться. А меня, мало того, что выматывают на лекциях студики, так ещё и, корпя над кандидатской, могу едва ли не заночевать в университетской библиотеке.
– Кутя-кутя-кутя... Ну, не кис-кис-кис же!
– я добросовестно заглядывала за все строения и под кусты, но ни собаки, ни щенков не находила. Так бы, наверное, и слонялась по участку, как привидение без замка, если бы не поняла, что у меня за спиной кто-то дышит.
Осторожно оглянувшись, я поняла, что вот она - моя смерть. Смерть была черной, жилистой, с горящими каким-то сатанинским светом глазами. И явилась она в образе ухоженного, даже, скорее, холеного добермана. На секунду мелькнула мысль, что это и есть цель моего квеста, но назвать ЭТО несчастной дворняжкой можно было бы только, будучи слепой или в маразме. Поскольку ни тем, ни другим бабуля не страдала, я приняла единственно верное решение - драпать. Собакевич пару секунд сохранял неподвижность, а потом кинулся следом. Если бы здесь был судья с секундомером и линейкой, не сомневаюсь, что были бы зафиксированы рекорды по бегу на короткие дистанции и прыжкам в высоту.
Поскольку доберман преследовал молча, из этого я сделала выводы, что намерения его далеко не дружелюбны, в результате чего за доли мгновения домчалась до старой раскидистой груши, росшей посреди участка и, подозрительно затрещав одеждой, взобралась на неё
– Бобик, уйди, а?
– я попыталась умоститься удобнее, но колючие ветки не способствовали активному ерзанию пятой точкой, потому затихла, угнездившись, как сорока на проводе.
– Дружок? Тузик? Полкан?
Цуцик, а в том, что это именно кобель, я убедилась, когда этот Франкенштейн от собачьего племени встал передними лапами на ствол дерева, примеряясь, как бы меня достать с минимальными напрягами, хранил настораживающее молчание. Видимо, его имени я ещё не вспомнила, либо же он, как культурная собака, с незнакомыми людьми не разговаривал. Он их сразу жрал.
Пауза затягивалась, вечер полностью утратил свою томность, а в воздухе сгущались сумерки. Почему я никому не позвоню?
– спросите вы. Потому что, прыгая на дерево, зацепилась карманом, и теперь мой немного царапанный и поношенный "Самсунг" лежал в двадцати сантиметрах от левой передней лапы моего сторожа, а искусством левитировать предметы я ещё не овладела.
– Трезор, давай ты меня отпустишь, а я тебя с соседской девочкой познакомлю? Правда, она болонка... Зато натуральная блондинка!
– о том, что этому мохнатому половичку лет не намного меньше, чем мне самой, и ею брезгуют даже блохи, я говорить не стала.
Кобель ответил на моё предложение побыть сводней загребающими движениями задней лапы, отчего несчастный мобильник отлетел метра на полтора и сгинул в недрах грядки с клубникой.
– Вот скотина...
– я проводила телефон страдающим взглядом и заголосила.
– Помогите!!!
За соседским забором что-то подозрительно хрустнуло, мы с цуциком уставились туда с примерно равным интересом. Но спасители оттуда не поперли, так что я утратила любопытство первой.
– Ладно. Пойдем другим путем. Не хочешь болонку, у других соседей есть ротвейлер Макс, - на подозрения в нетрадиционной ориентации этот кобелина ответил вздергиванием верхней губы и демонстрацией впечатляющего ряда длиннющих белых зубов.
От такой картины у меня екнуло что-то не то в груди, не то в желудке, и организм намекнул, что не против бы посетить будочку с прорезанным лобзиком окошком в форме сердечка. Уговорив себя, что это излишне, я поняла, что все ещё сжимаю в руках пакет с костями. Эврика! Сейчас покормлю кобеля, он подобреет и разрешит спуститься. Правда, инстинкт самосохранения тут же предположил, что цуцик будет только рад такому десерту, но деваться-то некуда - на небе уже зажглись первые звезды, а собакен явно собирается сторожить добычу всю ночь.
– Иди сюда, глянь, что у меня есть, - сюсюкать с этим кошмаром я все равно не смогла, поэтому получилось жалобно-заискивающе. Вытащив косточку посочнее, я прицельно кинула ею в цуцика. Тот, к моему ужасу, на лету перекусил мосол на две части и, не став есть взятку, с большим интересом уставился на меня.
– Нет, ты не понял, это очень вкусно, - демонстрировать, догрызая кем-то обглоданную баранью лопатку, я не стала, но изобразила щелканье челюстей в направлении останков неудачливой овцы.
– Попробуем ещё раз.