Майский цветок
Шрифт:
Тартанеро уже два или три раза совалъ носъ въ дверь. Онъ выходилъ изъ терпнія и выражалъ свое желаніе пуститься въ путь безчисленными восклицаніями по адресу этихъ старухъ, распоряжающихся его тартаною, какъ собственнымъ экипажемъ.
– Жди, соломенная рожа! – крикнулъ хриплый басъ Пикоресъ. – Разв мы теб не платимъ?
Наконецъ, он ршились встать; матушка Пикоресъ, видя, что пріятельницы роются въ своихъ кошелькахъ, чтобы уплатить каждая за свою чашку, величественно протянула руку:
«Нынче никто не долженъ платить, чортъ побери! Угощеніе – на ея счетъ: она хочетъ отпраздновать примиреніе двчонокъ.
Вставши на ноги, она подняла платье
Росарія, навьюченная пустыми корзинами, стояла на тротуар напротивъ Долоресъ; об женщины смотрли другъ на друга, не зная, что сказать. Матушка Пикоресъ предложила Расаріи также ссть въ тартану:
«Можно потсниться и довезти е до дому. Нтъ? Ну, какъ хочетъ. Но пусть не забываетъ, что общано. Должны быть миръ и тишина!
– Прощай, Росарія, – сказала Долоресъ, граціозно улыбаясь. – Ты знаешь: мы теперь – друзья.
Сдлавъ любезный жестъ прощанія, она взобралась на подножку, а за нею послдовала ея тетка, причемъ тартана со скрипомъ осла подъ тяжестью этихъ двухъ объемистыхъ тлъ.
Съ трескомъ, скрипомъ и скрежетомъ стараго желза двинулся экипажъ. А худощавая женщина, все еще держа свои корзины, стояла на тротуар неподвижно, точно пробудившись ото сна, недоумвая и отказываясь врить въ реальность своего примиренія съ соперницей.
VI
Тмъ временемъ «Красотка» плыла въ Алжиръ. Но втеръ дулъ слабо, а порою совсмъ переставалъ; поэтому потребовался цлый день, чтобы переплыть Валенсійскій заливъ, и была уже ночь, когда показался мысъ Св. Антонія.
Вокругъ лодки, подобно огненнумъ рыбамъ, плескались свтлые отблески маяка, преломляясь и колеблясь отъ непрестаннаго движенія волнъ. На мысу ясно виднлся гигантскій отвсный утесъ, изрытый и черный отъ бурь; а дале, со стороны суши, мрачный Монго нагромождалъ свои безконечные склоны, образуя большое пятно на синей безпредльности небесъ. Теперь передъ лодкою разстилалось открытое море: открывалась настоящая дорога въ Алжиръ.
Ректоръ, расположившись на корм, у руля, глядлъ на темную массу мыса, какъ бы отыскивая направленіе, и въ то же время бросалъ взоры на старый компасъ, данный ему взаймы дядей и отражавшій на своемъ потускнломъ стекл огонь фонарика, которымъ освщалась лодка.
Антоніо, сидя рядомъ, помогалъ брату своею опытностью. Онъ одинъ изо всего экипажа побывалъ въ Алжир. Дорога немудреная: дохать не трудне, чмъ на колесахъ. У мыса повернуть на юго-западъ, а потомъ пустить «Красотку» все прямо, если втеръ попутенъ.
Ректоръ обими руками ухватился за румпель; лодка повернулась, испуская стоны, точно больной, мняющій положеніе; баюкающая мелкая зыбь, которая до той минуты плескала въ бортъ, стала подкатываться подъ носъ, принуждая ее медленно вздыматься и опускаться, причемъ вскипала пна, блвшая въ темнот; а маякъ очутился позади, преломляя свои красноватые лучи въ стру за кормою.
Исполнивши этотъ маневръ, можно было уснуть. Антоніо растянулся у основанія мачты, взявъ подъ голову свертокъ канатовъ и прикрывшись кускомъ паруснаго
Итакъ, одинъ Ректоръ не спалъ на «Красотк». Несмотря на шумъ прибоя, онъ слышалъ храпъ своего экипажа, лежавшаго на разстояніи протянутой руки.
Этотъ человкъ, который, выходя въ море, сбрасывалъ съ себя вс земныя заботы и закидывалъ сти даже подъ грозою, не могъ отдлаться оть нкоторой тревоги, когда почувствовалъ, что онъ одинъ. Боязнь за свое добро начала его мучить. Это дло, предпринятое самостоятельно, превращало его въ труса. Чмъ окончится попытка? Выдержитъ ли «Красотка», если налетитъ ураганъ? He поймаютъ ли ее таможенные при возвращеніи въ Испанію съ грузомъ? Внимательно, точно отецъ, прислушивающійся къ кашлю и къ ударамъ пульса больного дитяти, онъ ловилъ слухомъ жалобный скрипъ своей «Красотки», и ему казалось, что это стонетъ онъ самъ отъ жестокой боли; тогда онъ смотрлъ вверхъ, на вершину паруса, который, если глядть съ палубы, точно вонзался остріемъ своимъ въ этотъ небесный сводъ, гд сквозь безчисленныя дырочки сверкала ослпительная безконечность.
Ночь прошла спокойно, и среди красныхъ облаковъ, занялся день, такой жаркій, словно уже настало лто. Точно птичье крыло, трепеталъ парусъ, едва вздымаемый теплымъ дуновеніемъ, которое ласкало переливчатую поверхность моря, гладкую и голубоватую, словно венеціанское зеркало. Берега уже не было видно. За бакбортомъ, на горизонт, обозначались два смутныхъ розовыхъ пятна, легкихъ, какъ утренніе туманы. Антоніо указаль на нихъ товарищамъ и сообщилъ имъ, что это – острова: Ибиса и Форментера.
«Красотка» медленно двигалась по обширному кругу тихихъ водъ, на границахъ котораго смутными точками выдлялись блые дымы пароходовъ. Ходъ лодки былъ такъ лнивъ, что она едва поднимала слабую зыбь форштевнемъ; парусъ нердко безъ движенія свисалъ съ мачты, волочась нижнимъ краемъ по палуб.
Съ палубы, Красотки» видна была подводная глубина. Облака и сама лодка отражались на синемъ фон, точно дивный миражъ. Стаи рыбъ, сверкая, точно кусочки олова, проносились съ нервною быстротою; чудовищные дельфины играли, какъ шаловливыя дти, высовывая изъ воды свои каррикатурныя морды и черные бока въ блестящемъ налет; морскія бабочки – долгоперы – махали крыльями, а затмъ, посл нсколькихъ секундъ воздушной жизни, опять погружались въ тайну водъ. Тысячи странныхъ существъ, фантастическаго вида, неопредленнаго цвта, полосатыя, словно тигры, или черныя, будто въ траур, тяжеловсныя и громадныя, или мелкія и проворныя, толстоватыя съ тонкими тлами или съ малою головою при шарообразномъ брюх, кишли и двигались вокругъ старой лодки, точно свита морскихъ божествъ, сопровождающая миологическую ладью.
Антоніо и оба матроса воспользовались тишью, чтобы закинуть удочки.
На бак юнга смотрлъ за жаровней, на которой киплъ котелъ съ дою; а Ректоръ, гуляя по узкой корм и глядя на горизонтъ, раздражался наступившимъ затишьемъ. Хотя «Красотка» не замерла въ полной неподвижности, однако она все казалась будто гвоздями прибитою къ тому же мсту.
Въ отдаленіи виднлась шхуна съ обвисшими парусами, задержанная штилемъ; она держала носъ къ востоку, стараясь, быть можетъ, попасть на Мальту или въ Суэцъ. На линіи горизонта шли полною скоростью пароходы съ широкими трубами, очень тяжелые, освшіе до ватерлиніи: они были нагружены рожью, обильно уродившеюся въ южной Россіи, и везли ее изъ Чернаго Моря по направленію къ Гибралтарскому проливу.