Майский Жук или Африка в Сибири
Шрифт:
– Что? – сморщившись и уже собираясь перейти к другому столику, вопросил официант по имени Измуд – так было написано на его бедже.
– Рыбу какую подаёте? – добавив твердости голосу, перевёл профессор свой же вопрос.
– На обратной стороне, – сухо отрубил официант.
Ия вздохнула, улыбаясь и пытаясь разрядить атмосферу, но всё же съязвила:
– А рыбу они подают с обратной стороны.
И, подливая себе светло-коричневого чая, поданного ещё час назад, предложила его и профессору.
Профессор взглянул на чай, поднял брови и, улыбаясь, процедил сквозь зубы:
– Какая точная копия советской нищеты.
– Но
– Что? – опять раздражённо и с акцентом спросил официант.
– Я же попросила без сахара и с облепихой.
– Я же объяснил вам, что у нас так не положено. Всё по ГОСТу.
Профессор поперхнулся смехом и поспешил поделиться впечатлением:
– Живу рядом и даже не подозревал, что под окнами прямой портал в прошлое.
– Вы рыбу заказывать будете? – И, не дожидаясь ответа, официант Измуд направился к другому столику, на ходу бросив через плечо: – Позовёте, когда будете готовы.
Ия вздохнула, взглянула на часы на своих двух телефонах и сразу же постаралась скрыть беспокойство из-за пропущенных звонков.
– Да, уже поздновато даже для ужина. – Профессор заметил тревогу и суету Ии.
– Нет, что вы! – Ия сразу поспешила вернуться в спокойное состояние. – Мы столько не виделись, и я же вам самого главного так и не сказала.
– Самое главное, как вы помните, определить антитезис, и всё станет на свои места. – Профессор, рассматривая меню, приподнял веки и как бы между прочим проговорил лукаво: – А вы всё же боитесь открыто перечить мне и признаться, что вы стали противником моей давно опубликованной теории, не так ли?
– Да. – Ия опять засуетилась. – Я уверена, что правильно будет выбирать в вареничной всё же вареники, но не одного вида, а с разными начинками, – совершенно серьезно заявила она и тоже лукаво посмотрела на профессора.
– По ГОСТу не пройдёте. – Профессор легко поддержал игру Ии и добавил: – А рыба – это то, что доктор прописал по времени и для здоровья.
– А кто, кто эти ГОСТы устанавливает? – Ия зажглась и все эмоции сразу же выпустила наружу, поспешив добавить: – Хорошо, пусть сочиняют ГОСТы – надо же им чем-то заниматься. Но проверять! Проверить-то они хоть раз осмелились?! Хоть раз поставили под сомнение ими же установленные и принятые нормы и законы?!
– На то они и нормы и законы, чтобы все им следовали. Не все же как мы. Люди разные. Поэтому, чтобы их держать в разуме, следует выстроить порядок. Порядок на их языке… И на то время, на те века это было по плану. Нельзя было открывать всё. Но я рад, что вы всё же оправдали мои… – Скачок напряжения и моргание света прервали быстро объяснения профессора.
В этот момент официант вырос как из-под земли:
– Уважаемые гости, для вас чай с облепихой и без сахара!
– А как же ГОСТы? – Ия, открыв рот, уже растерянно смотрела на профессора.
Перед ними стоял официант той же внешности, но с совершенно другим нутром. Улыбающийся и с именем на
– Чаю облепихового я с вами выпью, Ия, – сказал профессор. И после, обращаясь к официанту, решительно попросил: – Но рыбу принесите мне вот эту, радужную. А даме…
– А дама закажет разные вареники, тоже радужные. – Быстро, спеша завершить заказ, Ия обратилась к официанту: – Сможете для гостей ГОСТы изменить или поправить?
– В виде исключения, но оплата по ГОСТам всё же. Вернее, по тарифу. – Продолжая проявлять галантность, Безмуд убрал со стола меню и белоснежный чайный набор с печатью на подносе: «Сделано в СССР, ГОСТ №9669».
Ненадолго прервав беседу, профессор и Ия, отклоняясь от стола, позволили Безмуду убрать со стола, а заодно заметили и оценили интерьер вареничной со всеми принадлежностями советской и досоветской эпохи: от самоваров и гармошек, висящих на стенах, до трюмо и советских телефонов на полках шкафов с подборками книг, составляющих непременный атрибут советской интеллигенции. Всплыли воспоминания из советской жизни вечно работающих женщин и спешащих куда-то мужчин. Потом замелькали очереди, пробки, почему-то широкие и открытые коляски с макулатурой и бутылками и везде газеты: в туалетах и за портретами, в оконных рамах и под ножками трюмо для удержания равновесия… Газеты были и здесь, и тоже в руках стариков, заполняющих вдруг к девяти часам вечера лучшие забронированные места вареничной вперемежку со случайно залетевшей сюда шумящей молодёжью…
Ия, ещё находясь под грузом советской эпохи и пребывая в образе женщины трудящейся, быстро выпалила:
– И счёт тогда, и счёт за мной. – Она радостно взглянула на профессора и, гордясь собой, выпрямившись, величественно объявила: – Дорогой профессор, пожалуйста, разрешите мне оплатить наш заказ!
– Ия, выдохните. Мужской и женский род ещё никто не отменял. Не отвергайте свою же природу. Будете выходить из себя, не решите главного. И не теряйте время, доставайте ваши бумаги, они уже все измялись от ваших колебаний.
Пока готовят рыбу, давайте воспользуемся пространством и на миг окутаем себя тишиной, отдалимся от вдруг возникшей вокруг нас публики и приступим к делу.
Девушка узнала вновь доброго старого профессора, всегда понимающего, чего хочет Ия. Но она по-прежнему была обескуражена и никак не могла привыкнуть, что на свете есть ещё один такой же, как и она, человек – умеющий видеть. Восхищаясь телепатическим способностям и прямотой профессора, она без слов достала все свои расчёты.
– Вот это антигравитационная платформа. – Побелев от холода, Ия сделала глубокий вдох.
– Всё же узнали и нашли мои книги, и даже под псевдонимом?! – Профессор, быстро разворачивая чертежи Ии, изучал расчёты, параллельно комментируя увиденное и улыбаясь.
– Как же не узнать! Вы единственный тогда на встрече поддержали энтомолога Виктора Гребенникова, в то время как все его друзья-физики опровергли его открытие и даже изобретение.
– Откуда вы знаете, что опровергли? – Не поднимая головы и не отрывая глаз от чертежей, профессор делал какие-то пометки в своем блокноте.