Майский Жук или Африка в Сибири
Шрифт:
Карстен фон Мюнхаузен-Дах: Вы там над водоемами тоже летаете?
Ия: Да, озер хватает. Я в Квебеке. Простор и красота. Можно легко спрятаться.
Виктор: Наслышан о местах. Красота и нетронутая природа. Прямо как в старые времена в Сибири…
Ия: Магия природы очаровывает… Я стихи не пишу, но от переизбытка кислорода часто озаряет рифма. И сейчас не могу удержаться, чтобы не прочесть или даже пропеть вам недавнее мое творение…
Карстен фон Мюнхаузен-Дах: Послушаем с удовольствием. Отличная прелюдия к знакомству! Очень хочется сказать и уже объявить:
Ия: Итак! В честь нашей случайной и в то же время запланированной Высшими встречи и вместо бокала шампанского я поднимаю мою радость и хочу прочесть или же пропеть вам, дорогие мои друзья… Ах, как уже хочется тоже вас так называть и посвятить вам вот этот «Летний бриз»!
Виктор: Назовём «Летний наш бриз»! Мы же друзья! Во всяком случае, были ими пару веков назад.
Карстен фон Мюнхаузен-Дах: Прекрасное дополнение, Виктор! И какое точное!
Ия: Согласна, пусть будет «Летний наш бриз».
Горные реки,
Лето в Квебеке.
Пишем рассказы,
Песни поём.
Прыгаем в море
Горных просторов.
Сказку в Канаде
Мы все здесь найдем!
Камни-буяны
Все великаны,
Сосны-старушки
В небо глядят.
Возле опушки
Леший в веснушках
С Бабой в избушке
Дымком угостят.
Хочешь не хочешь —
С дымком похохочешь:
Животик бурлит.
Через речушки,
Через лягушки,
Под водопадом —
Солнечный миг.
Кто-то стрекочет,
Где-то клокочет,
Всё заглушает
Бурлящий простор!
Он то накроет,
Он то завоет,
Он то затопит,
То вдруг окропит.
Брызгами счастья
Смоет ненастье:
Жизнь, радость,
Здравствуй!
Волшебный лишь миг!
Всё вдруг поднимет,
Всё вдруг закрутит,
Мы все вприпрыжку
Чрез камни в воде
Ввысь то взметнёмся
Иль поскользнёмся,
Хлюпая радостно…
Летний наш бриз!
Профессор: Шутница, вы, Ия, оказывается, но это отличное представление или введение в жизнь в Канаде, как мне услышалось! Спасибо! Теперь моя очередь представить свое настроение и творение, но уже на симпозиуме.
Виктор: Мы вам поможем сегодня.
Карстен фон Мюнхаузен-Дах: Спасибо, коллеги, и разрешите сказать, друзья!
Ия: Да, сейчас выстроим цепь невидимой коммуникации по Клоду Шеннону, и всё будет легко.
Виктор: Кого-кого?
Карстен фон Мюнхаузен-Дах: Главное, чтобы потом искры не пережгли наши начинания и информация без помех и шума была доставлена до места назначения…
Ия: Или просто получателя.
Профессор: Да, и без помех и шума.
Ия: Да, отца коммуникации – Клода Шеннона – нам бы сейчас не помешало иметь в команде!
Виктор: Так кто же это?
В
На экране, за спиной Карстена фон Мюнхаузена-Даха, проявилась надпись: «"Божественная халява" – доклад о летающем антигравитационном аппарате доктора физико-математических наук, члена Академии наук, многократного лауреата премий квантовой физики…»
Основу треугольника в противоположных углах зала, по краям амфитеатра держали Виктор и Ия. Встретившись глазами с профессором, создав невидимые нити соединения, распределяя энергии, успокаивая волновой шум масс, выпрямившись и глубоко вздохнув, он и она вместе с профессором, восстановив гармонию с массами, приступили к работе.
Казалось, что импульс исходил лишь из трех точек. Середина была пустой, несмотря на видимую наполненность. Волновой импульс осознанности и смыслового восприятия равнялся 0,27. Датчики, установленные на аппарате, размещенном на рукоятке антигравитационной платформы, фиксировавшем степень осознанности восприятия информации массами, колебался от 0,01 до 0,027. Не отчаиваясь, Карстен фон Мюнхаузен-Дах все же продолжал доклад о возможности людей летать.
Завершая теоретическую часть доклада о массовом производстве антигравитационных аппаратов «Божественная халява» для населения, профессор попросил технических ассистентов вывести на экран инженерные чертежи своей летательной платформы, работающей на трубчатых полостных структурах.
Вдруг, переходя к практической части доклада и ее демонстрации, импульс осознанности оглушил аудиторию дребезжащим волновым звуком за пределами треугольника, исходящим из неопределенной точки вне амфитеатра. Люди невольно закрыли уши. И, как по команде, от яркого света, вспыхнувшего на экране, закрыли глаза и рот ладонями.
В этот момент Виктор и Ия быстро приготовились слететь на своих платформах к профессору, уже поднимающемуся над залом навстречу друзьям. Открывая глаза и рты, аудитория синхронно издала звук удивления. Датчики, фиксирующие осознанность воспринимаемой массами информации, колебались у всех троих на летательной машине синхронно от 0,27 до 100.
– Это невозможно! – какой-то мужской голос выкрикнул из толпы внизу.
– Это голограмма! – прокричала женщина в ответ.
– Что это за шоу? – поддержал чей-то бас.
– Мы где находимся? В кино или на симпозиуме? – вскочил председатель комиссии, возмущаясь.
Сгруппировавшись вместе, трое приземлились на сцену перед экраном на кафедре и, закрыв антигравитационные платформы, приготовились к завершению выступления профессора.
– Уважаемые коллеги, – Ия приступила к возвращению ученой публики в зале в осознанное состояние. – Я поддерживаю ваше возмущение чересчур необычной и слишком творческой презентацией профессора.