Майя. Дилогия
Шрифт:
Лорд-директор молча переключил изображение так, чтобы было видно основное табло.
– Боюсь, 'шутка' не самое удачное определение произошедшего Кир. За детьми и с меньшими результатами идет охота по всем объединенным мирам. А у нас, под самым носом ходит девчонка, потенциальный аналитик уровня провинции как минимум.
– Лорд-директор мрачно оглянулся на членов комиссии.
– Господа, все свободны. В оставшееся время советую подготовиться к скандалу, который нам грозит завтра.
В кабинете Императрицы появилась голограмма Димира.
–
– Доложили? Лучше скажи, что подключился к терминалу.
– Заметила Адила.
– Я становлюсь таким предсказуемым, дорогая?
– Нет, просто я тебя хорошо знаю. Ты слишком любопытен.
– Хмыкнула Адила.
– Что есть, то есть - Самодовольно ответил Димир. Только зачем к терминалу. Я подключился к камере прямо в приемной. Тебе тоже стоит поглядеть на эти вытянутые физиономии наших преподавателей. Думаю так их щелкнуть по носу, еще никому не удавалось.
– Твоя дочь продолжает в своем особом репертуаре. Скоро ее и в школе бояться будут.
– Пробурчал себе под нос Кир. Что-то сообразив, подозрительно посмотрел на императора.
– Подожди-ка, ты знал о намерении Иллис выйти в город?
– Знал, хотелось проверить охрану дворца, ну и твою службу тоже.
– Пожал плечами Димир.
– Я отдал распоряжение пятерке из своей охраны. Иллис пообещала не отпускать от себя Майю. Так что справятся.
– Меня никто из них не предупредил. Пойду разбираться.
– Кир тяжело вздохнул.
– Надо было ее все-таки запереть. Поверьте мне на слово, после казни, там за гранью, эту рабыню просто побоялись принять к себе на постоянной основе и предпочли отправить обратно.
Когда за бормочущим проклятия лорд-мастером теней закрылась дверь, Адила с Димиром весело рассмеялись.
Известие о включении рабыни в класс принцессы на общих основаниях, облетело школу на следующий день. И разразился скандал. То, что детям аристократов и дворян предложено сидеть за одной партой с какой-то рабыней, возмутило многих. Фрилу, как директору императорской школы пришлось сдерживать осаду родителей с самого утра. Какое-то время ему это удавалось с помощью секретаря в приемной, но к обеду, к нему в кабинет прорвалось сразу несколько мамаш из высшей аристократии в сопровождении своих мужей. Правда сейчас, к аристократам их вряд ли бы кто отнес. Праведное возмущение избавило их от внешнего лоска и напыщенности, явив свету обычных базарных и склочных баб. Их мужья держались позади и предпочитали молчать, но выражения на их лицах также не оставляли сомнений в их чувствах.
– Это не слыхано! Почему мой сын, БАРОН, должен за свои деньги сидеть вместе с безродной рабыней?
– Кричала одна из дам, совершено не обращая на брызги собственной слюны долетавшие даже до стола начальника.
– Как вы посмели включить эту девчонку в класс, не обсудив с нами?
– Требовал ответа мужчина, стоящий за нею.
Появление голограммы императрицы, рядом с мрачным и начавшим злиться начальником школы заставило замолчать всех. Вспомнив об этикете, дамы исполнили приветственный реверанс, а мужчины положенный поклон.
– Добрый день господа.
– Вежливый и холодный тон не до конца остудил пыл возмущенных родителей.
– Ваше величество, сегодня нам стало известно о включении рабыни в число учеников класса вашей дочери. Этот вопрос даже не обсуждался с нами. Мы пришли выразить свое возмущение и заявить, что подобное не допустимо.
– Все таже баронесса решительно выдвинулась вперед.
– Вот как? Баронесса, ваш сын, насколько мне известно, за все время учебы набрал самое большее тридцать баллов?
– Тридцать четыре, в прошлом году.
– С гордостью заявила родительница.
– Это ниже проходного бала, как я понимаю. Почему же вы не возмущаетесь тем, что его не отчисляют из класса?
– Но Ваше величество, мой сын как представитель нашей семьи...
– Баронесса растерянно замолчала прерванная резким движением руки императрицы.
– Вчера, эта самая рабыня, баронесса, менее чем за полтора часа, и без какой либо предварительной подготовки показала восемьдесят один балл.
– Любезно просветила императрица об уже общеизвестном факте.
– Когда ваш сын покажет хотя бы в половину от этого результата, я с удовольствием обсужу с вами, с кем ему учиться в МОЕЙ дворцовой школе. А пока, состав класса своей дочери согласовывается со мной, а не с вами.
– Но ваше высочество, она же рабыня, как можно ставить на один уровень ее и представителей высшей аристократии.
– Очень просто, ваше сиятельство. Пусть ваш сын докажет делом, что он выше этой рабыни. А пока, извините, ваш сын в этом классе не на своем месте. В отличие от той, против кого вы возражаете.
– Мой сын не будет соревноваться с безродной!
– Возмущению герцогини не было предела.
– В таком случае, лорд-директор, предоставьте сыну герцогини, равно как и всем остальным желающим, варианты перевода учеников в другие классы. Согласно личных достижений учеников. Я не собираюсь удерживать тех, кто не желает продолжать обучение в классе моей дочери.
После резкого исчезновения голограммы императрицы, в кабинете воцарилась гробовая тишина. Присутствующие растерянно переглядывались, пытаясь осознать последнюю фразу и возможные последствия от своих действий.
– Хм. Прошу прощения, господа, варианты перевода учеников, в соответствии с распоряжением императрицы, будут предоставлены каждому на браслеты связи, в том числе и родителям. Вам необходимо принять решение в ближайшие три дня. По истечении этого срока, попрошу каждого из вас дать письменное распоряжение о переводе или свое согласие оставить ученика в классе ее высочества.
Лорд Фрил во время всей своей тирады сохранял отстраненно вежливое выражение лица, стараясь дать понять, что данный вопрос решен без его участия. Но как только дверь закрылась за последним посетителем, облегченно откинулся на спинку своего кресла и расслабился. Сбоку возник сигнал вызова, и после подтверждения появилось изображение сидящего в кресле Кира.
– Что, уел наших аристократов?
– Кир, ты даже не представляешь с каким удовольствием. Кое-кто из них, у меня за эти годы в печенках сидит.