Майя
Шрифт:
– Присутствие?
– Они живые, - он сказал это так запросто, и в то же время с таким чувством, что мне стало немного не по себе.
– Кто?
Легким кивком головы он указал на каменные божества, и сделано это было так, что я осталась в полной уверенности: он пытается указать на них незаметно, словно боясь, что может вызвать их недовольство тем, что разговаривает с человеком, который не понимает, что они живые.
Я не знала, как мне реагировать. Он не похож на психа или фанатика, но, разумеется, я никаким образом не могла даже ненадолго представить себе,
– Я сам слышал, как они разговаривают, - он продолжал неотрывно смотреть на меня.
– О чем же они говорят?
– Ты не веришь, да?
– ухмыльнулся он.
– Неа, не верю. Не верю не потому, что вот не верю именно тебе, а потому, что я вообще не религиозна, и пока я собственными глазами не увижу, как они разговаривают, я в это не поверю. Не смогу, понимаешь?:)
Он посмотрел на меня с сочувствием, как на глухую или слепую.
– Для того, чтобы это услышать и увидеть, недостаточно просто смотреть или просто слушать.
– А что же для этого нужно?
– Нужно открыть свое сердце и поверить. И не просто поверить, а полюбить их больше всех своих родных и друзей. (Смешной... полюбить больше своих родных...)
– Ты на самом деле видел, как они говорят, или ты просто веришь в это?
– Я видел, но мои слова для тебя все равно пусты. Западные люди хотят доказательств, а как я могу тебе доказать это? Если бы ты смогла пережить ту любовь к ним, которую переживаю я, тогда у тебя не было бы сомнений. Ты видишь перед собой каменные статуи, а я вижу живой дух. Ты привыкла видеть живое в том, что двигается, разговаривает, смеется, и, к сожалению, привыкла не видеть его во всем остальном. Я же учусь видеть живой дух там, где мне удается его разглядеть, и если это человек - значит это человек, если это камень - значит это камень. Как можно ограничивать Бога в его проявлениях? Если у него хватило мудрости создать этот мир, то уж этой мудрости как-нибудь хватит и для того, чтобы явить себя любящему сердцу в любом своем создании.
– Я читала о подобном в книге про Рамакришну.
– Да, - глаза его страстно загорелись, - Рамакришна был любимым ребенком матери Кали. Она приходила к нему всегда, когда он хотел этого. Он видел ее везде, потому что любил ее так страстно, что даже не спал несколько лет. И когда он переставал чувствовать ее присутствие, то бросался на землю и стирал себе в кровь лицо, умоляя ее вернуться. Он любил ее так страстно, что она приходила к нему не как демон, срубающий голову, а как мать, которая играет со своим любимым ребенком. Неужели ты не веришь в то, что это действительно было?
– Не знаю... Когда я читала про Рамакришну и Кали, я плакала от переполнявших меня чувств, настолько живо и искренно это было написано... но все-таки камень остается для меня лишь камнем.
– Это значит одно из двух - либо еще не пришло то время, когда боги захотят явить себя тебе, либо сила твоей любви пока еще ничтожна.
– Но ведь так может пройти вся жизнь!!!
– Тише, тише:) Что ж ты думаешь - само это ожидание Встречи - пустая трата времени? Как на вокзале в ожидании поезда? Нет, здесь совсем другое. Это ожидание - это молитва, в которую ты вкладываешь все свое сердце. Что бы я ни делал, я думаю о Ней, ... о Кали. Как влюбленная девушка - она моет посуду, готовит еду, разговаривает с соседкой, но она ни на секунду не забывает о своем
– Но как я могу думать о том, кого я ни разу не видела? Получается, что ты любишь образ?
– Нет, сначала ты просто веришь в то, что существуют боги, - так же, как существуют люди. Я не знаю, откуда они приходят и куда уходят, но я верю в то, что они воплощают собой любовь, знание, красоту, страсть, вдохновение...
– все самое ценное, что я только могу себе представить и в тысячу раз больше, потому что я всего лишь маленький человечек, и не могу вместить в себя того, что вмещают в себя Они. И если твоя вера достаточно сильна и отчаянна, однажды ты проснешься утром, начнешь делать свою обычную работу, обернешься и увидишь бога, которому поклонялся всю жизнь до этого дня.
– С тобой такое произошло?
Молчание.
– С тобой произошло что-то подобное? Почему ты не хочешь об этом говорить?
– Разве ты пригласишь третьего в свою спальню, когда к тебе придет твой возлюбленный?
(А что - очень даже интересно было бы попробовать...:)
– А как же Рамакришна? Он ведь рассказывал о своих встречах с Кали?
– Рамакришна мог позволить себе и не такое. Он сам стал богом, а бог может делать все, что пожелает... в отличие от того, кто ему поклоняется. Я не могу говорить о своих отношениях с богом. И не верь тем болтунам, которые кричат на всю улицу, что они знают бога. Таких в Индии много, но им нужны только твои деньги и твое внимание.
– Как же отличить тех, кто и в самом деле что-то из себя представляет, от лжецов?
– Если ты попадешься в лапы лжеца и не отличишь его от искреннего человека, значит такова твоя карма, значит ложь есть в тебе самой. Я не знаю, как ты сможешь отличить их. Для меня это не составляет труда. Если я смотрю на человека, и моя страсть к богу усиливается, то я считаю, что этот человек не болтун.
– А как было в случае со мной?
– В случае с тобой у меня было двойственное ощущение. Ты мне понравилась, но как-то неопределенно, и я подумал, что ты пришла сюда в поисках впечатлений, как все приходят сюда.
– Ну... отчасти это так и было. Но было и другое. Мне приснился сон про Шамбалу, и я вспомнила, что Рерихи много писали об этой загадочной стране. Поэтому я приехала в Наггар. А когда увидела смотрительницу, то захотела поговорить с ней не из туристического любопытства, а потому, что почувствовала к ней интерес, что-то притягательное есть в ней... А ты веришь в то, что Шамбала существует?
– Ты так запросто говоришь о богах и о Шамбале, как будто речь идет о каких-нибудь экскурсиях. Конечно же, я верю в то, что она существует, но только она существует не совсем так, как это можно было бы себе представить.
– Что ты имеешь в виду?
– Она не существует лишь для обычных людей, так как нет никакой возможности ни дойти до нее ногами, ни обнаружить какими-нибудь приборами, потому что она находится в другом мире, который вложен в этот мир, который ты видишь с помощью глаз и щупаешь с помощью рук.
– Я читала, что есть вход в этот другой мир.
Он опять рассмеялся, переступил с ноги на ногу, отставил в сторону миску, в которой лежали протертые красно-желтые цветы. Этой цветной смесью он ловко притрагивался к губам и глазам статуй, окрашивая их до очередного дождя, клал горсти цветов им под ноги.