Мажор-3. Правда опаснее смерти
Шрифт:
– Пошел ты.
– Дмитрий Федорович, мне просто нужен человек, который для вас это сделал, – примирительно сказал Соколовский.
– Никто ничего не делал. Пошел вон!
– А вот это невежливо, – раздался голос Игнатьева. – Привет, Дима.
Опираясь на палку, Игнатьев вошел в кабинет в сопровождении двух охранников.
– О-о-о! Восставшие из ада! – язвительно улыбнулся Савельев. – Интересная вы парочка. Бывший мажор и Аркадий Викторович Хромоножкин. Забирайте ваши бумажки и убирайтесь отсюда…
К удивлению Савельева и Соколовского, Игнатьев
– Пальцев десять, – зло сказал Игнатьев, – считаю до десяти! Раз!
Савельев закричал, переходя на фальцет, когда Игнатьев сломал ему палец.
Один из охранников, придя в себя, попытался подняться и вытащить пистолет из кобуры, но Соколовский, схватив первую попавшуюся вазу на постаменте, обрушил ее на голову мужчине. Охранник снова упал без движения на пол.
– Да, – закричал Савельев, корчась на столе, – заказал я эту суку! Заказал!
– Уже расплатился? – холодно спросил Игнатьев, сжимая второй палец на руке Савельева.
– Нет…
– Значит, расплатимся мы, – сказал Соколовский. – Где и когда передаете деньги?!
Глава 3
Допрос у следователя службы собственной безопасности дался Вике тяжело. Надо было умно ответить на все его вопросы, касающиеся убийства во время задержания Стаса. Особо опасен, вооружен, сотрудники полиции подвергались непосредственной опасности. Все это было продумано давно и сформулировано во всех рапортах, которые написали в свое время и она, и Соколовский, и Аверьянов. Ситуация была сложная. Она как минимум граничила между защитой жизни сотрудников полиции во время осуществления ими своей профессиональной деятельности и между превышениями пределов полномочий. Если не сказать хуже.
Но не это было самым мучительным для Родионовой. Самым мучительным было понимание, что они мстили Стасу за убийство Дани. У них не было другого выхода, и они пошли на убийство преступника, маньяка, жестокого извращенного убийцы. Даня! Снова перед глазами его улыбающееся лицо, а потом его мертвое лицо, его кровь. А потом его лицо в гробу. Это было невыносимо, и Вика сжала руками живот, в котором носила ребенка от Дани. Боже, как же через все это пройти, как все это пережить и не свихнуться?
И снова ее ответы, как в рапорте того времени. Да, она выстрелила первой, да, они выпустили в преступника по обойме каждый, потому что он вытащил из сумки «стечкина». Да, они беспокоились каждый за своих товарищей и стреляли наверняка, ведь из «стечкина» можно стрелять очередями, и Стас положил бы их всех, успей он выстрелить первым. Да, в результате 24
Яна Минкевич остановила машину возле парка. Как же хорошо здесь! Воздух, покой. Женщина открыла дверь и вышла из машины, доставая телефон.
– Надюша, вы где? – спросила она свою няню, которая должна была сейчас гулять с ее сыном в парке. – Я тут с работы сбежала ненадолго. Как Кирюша?
– Ой, я а тут по дорожкам его катаю у пруда! – ответил голос няни. – Спит так сладко! Полчаса уже как спит.
– Хорошо, Надюша, я сейчас к вам приду.
Убирая телефон в сумочку, Яна двинулась по аллее парка в сторону пруда. Рабочий день, еще не вечер, и в парке было малолюдно. Женщина спешила, начиная улыбаться на ходу. Вот сейчас она увидит их, увидит свою крошку, которая так уютно спит в коляске. Но какая-то смутная тревога не отпускала. Сначала Яна думала, что это связано с ее работой, голова снова стала погружаться в служебные мысли. Отогнать их не получилось, и Яна начала хмуриться.
А потом она увидела лежащую женщину возле дорожки. Верхнюю часть туловища скрывал кустарник. Яна побежала, спотыкаясь и проваливаясь каблуками в землю на газоне. Подбежав, она опустилась на корточки. Надя! С испугом узнала Яна в лежащей на земле женщине няню своего сыночка. Голова у Нади была в крови. Зажав в панике рот рукой, Яна поднялась на ноги и стала озираться в поисках коляски. Ее край виднелся в нескольких метрах за деревом. Яна побежала, споткнувшись, упала, ободрав колено, но снова вскочила на ноги, не чувствуя боли. Подбежав, она схватилась руками за край коляски и заглянула внутрь. Гулявшая неподалеку пожилая пара обернулась на раздавшийся с соседней аллеи истошный женский крик.
Странные смешки в дежурной части сначала прошли мимо сознания Соколовского, но когда он уже подходил к лестнице, ведущей на второй этаж, его догнал дежурный с коробкой в руках.
– Соколовский! Посылка тебе. Курьер доставил. Ты бери-бери, не стесняйся. Мы посылку проверили. Порядок.
– А чего вы ржете? – принимая в руки коробку, спросил Игорь, глядя на полицейских в дежурной части.
Дежурный только махнул рукой, сотрудники стали расходиться, оставив вопрос без ответа. Удивленный Соколовский решил, что проще всего подняться к себе в отдел и там посмотреть, что это за неожиданный подарок.
Аверьянов с полотенцем на плече и с хот-догом в руке вошел в кабинет и замер на пороге, тыча рукой в сторону стола. С набитым ртом не сразу получилось произнести фразу, но и проглотить кусок не получалось. На столе Соколовского стояла сумка-переноска, а рядом на пеленках неподвижное голенькое тело ребенка.
– Он не мертвый, он силиконовый, – пояснил Игорь. – А ты что, не ночевал дома, в кабинете живешь теперь?
– Да, понимаешь, этот родственник Нинель, Олег. Короче, не могу я с ним общего языка найти. Мне проще придумать про ночную операцию и другие дела. Надо как-то отдохнуть от него. А ты чего сюда приволок это?