Мажор на побегушках, или Жестокая дворянка
Шрифт:
«Вернись… - шептала она. – Егорушка, пожалуйста, вернись…»
А он и рад бы послушаться, да не знал, как. Не к ведунье же идти! Она – старая обманщица, да и только.
На венчании Ульяны и Льва Егор присутствовал исключительно из вежливости. Лев лично пригласил его, сказал, что им с Ульяной будет приятно.
– А после вещи собирать? – вздохнул Егор.
– Зачем? – Лев притворился, что не понял его.
– Не знаю. В деревню? – предположил Егор. – Куда вы меня отправите?
– Глупости, - сказал Лев. – Мы с Ульяной будем жить у
– Хотел бы, да далеко то место, куда мне нужно, - ответил Егор.
– Впрочем, Ульяна всем бумаги выправит, вольные, - продолжил Лев. – И предложит работу, за деньги. Кто хочет остаться – останется, а кто нет – неволить не будем. Поступай, как знаешь. Однако… Полагаю, нам с Ульяной будет спокойнее, если хозяйство в Стожарах останется на тебе.
И все же Егор еще не решил, что делать. Вспомнить бы еще, что дед рассказывал о Старшовых! Ведь он точно знал, остался ли их предок рядом с Громовыми или обустроился где-то в Москве. В одном Егор был уверен: квартира, где он жили с дедушкой и бабушкой, находилась в бывшем доходном доме, что принадлежал их предку. Но позже, перед революцией. Может, это будет сын Егора? Или даже внук?
Гуляли в Стожарах на славу: пир горой, вино рекой, шум, песни и пляски во славу молодых. И ничего, что жених и невеста не здесь. Пили за их здоровье исправно. Собрались крестьяне из всех близлежащих деревень.
И бабка Устинья пришла.
Егор увидел ее издали, но не подошел. Зачем? Одно расстройство. Да и некогда ему. За всем нужно уследить: чтобы еды и питья вдоволь, чтобы не подрался никто, чтобы подарки всем достались.
Бабка Устинья сама его нашла. После, когда старики разошлись по домам, а молодежь грелась у костров и пела песни. Егор присел на лавку за опустевшим столом, чтобы передохнуть.
– Ну что, милок, не справился с заданием? – спросила бабка Устинья, пристраиваясь рядом.
– Не захотел, - ответил Егор коротко.
– Чего-сь не захотел?
– Справляться не захотел, - терпеливо пояснил он. – Ломать жизнь Ульяне не захотел. Признаваться в любви нелюбимой не захотел. Выбирайте любой ответ, любой верным будет.
– А что ж, не мила тебе Ульяна? – вроде бы удивилась бабка Устинья.
– Не мила, - твердо сказал Егор. – Янку я люблю. Она моя истинная любовь.
– Понял все-таки… - протянула бабка Устинья. – А я в тебя не верила. Думала, польстишься на богатства княжны.
– Если у вас все, я, пожалуй, пойду. – Егор поднялся. – Дел еще много.
– А ты не спеши, милок. – Бабка Устинья схватила его за рукав. – Сядь от, поговорим.
– О чем? – устало поинтересовался он, опускаясь обратно на лавку.
– Прав ты, касатик. Поцелуй истинной любви может подарить тебе только та, другая… - вздохнула бабка Устинья. – Я те больше скажу, это вот-вот случится. И тогда ты вернешься туда, откуда пришел.
– Вернусь? – Егор горько усмехнулся. – Хватит, бабушка. Я в сказки не верю.
– Пять минут у тебя, - сказала бабка Устинья. –
– Попрощаться? – Егор нахмурился. – Вы серьезно?
– Серьезней некуда.
– Погодите… А как же… А тут я исчезну?
– Нет, конечно. Настоящий хозяин этого тела вернется.
– Но он же… Все же поймут, что он – не я! И как же он…
В голове у Егора зашумело, как обычно, когда он пытался представить все эти перемещения души в одном теле.
– Не поймут, - пообещала бабка Устинья. – Он будет помнить, как привез княжну в Стожары, как трудился управляющим – и ничего боле. Ваши разговоры, ваши приключения… это только ваши с княжной воспоминания.
– Обещаете? – сглотнул Егор.
– От те крест. – Бабка Устинья размашисто перекрестилась. – Поспешил бы ты, касатик. Времени мало осталось. А ты, небось, весточку княжне оставить захочешь.
Егор кивнул и бросился в дом. И сам не понял, как опять поверил ведунье. Схватил листок бумаги, перо и чернила, написал Ульяне о том, что возвращается, поблагодарил за все хорошее, что она для него сделала. Только и успел, что запечатать конверт, как в глазах потемнело.
И дернуло Егора сквозь какой-то водоворот, сквозь сполохи света, сквозь пространство и время. Лишь на мгновение перед мысленным взором возникла картина: Янка склоняется над ним, лежащим на больничной койке, и целует в губы. Легко, едва касаясь. А после…
Москва, 2023 год
– Петр Фомич! Аглая Никитична! Он очнулся! Очнулся!
Звонкий голос Янки, отчего-то с рыданиями, привел Егора в чувство. Он пошевелился, но почувствовал какое-то онемение во всем теле. Открыл глаза – и уперся взглядом в белый потолок. Чуть повернул голову – и увидел аппарат с мигающими лампочками и экраном с кардиограммой, капельницу, торчащую из руки.
– Егор! Ты меня слышишь? Ты меня видишь?
Рядом с кроватью появился дедушка, такой знакомый и родной, в обычном костюме и белом халате поверх него. Засуетились и забегали врачи и медсестры. А Янка, к сожалению, исчезла.
– Ты был в коме несколько дней, - сказал дедушка позже, когда врачи измерили все, что могли измерить, а медсестры выкачали из вены с десяток пробирок крови.
– Сколько? – спросил Егор.
Он все еще с трудом ворочал языком, а тело плохо его слушалось, но ему сказали, что это пройдет.
– Десять дней, - вздохнул дедушка. – Ты неудачно ударился головой, когда упал.
Значит, путешествие в прошлое было лишь сном. Странно, что он прожил там столько месяцев: все лето и осень, половину зимы. А здесь прошло всего десять дней.
Всего? Десять дней, что стали адом для его родных.
– Прости, - произнес Егор. – Я не хотел… вас огорчать.
– Все хорошо, Егорушка. Все хорошо, - повторял дедушка, держа его за руку.
Глава сорок девятая, в которой герой признается в любви