Мазохистка
Шрифт:
Максим смутился.
– Ну, Настя, чего ты? Подарок и есть подарок.
– И что же ты его не даришь?
– Настя! Ну ты же и не даешь подарить!
Максим положил шоколадку на стол и ушел обиженный.
Настя опять уставилась в окно. Какого черта он лезет со своими шоколадками!? Нравлюсь, так и скажи!
Настя попыталась работать. Клац по клавишам, клац еще. Нет, совершенно работать не хочется!
Потом прошло еще минут пять, и зашел Кривицкий из соседнего отдела. Почтенный человек. Лет под пятьдесят. Уже внуки есть.
– Настя!
– Добрый день, Александр Викторович.
– Стопарев должен был для меня бумажку оставить. Передавал?
– Передавал.
– Давай… Ты что, Кандинским интересуешься?
– Да ничего я им не интересуюсь. Это Дашка подарила.
– Ну, что-же, вполне дизайнерский подарок. Как у тебя дела-то?
– Как всегда.
– А как, всегда?
– Как всегда!
Кривицкий помолчал.
– А это хорошо или плохо?
– Александр Викторович, ну зачем вам мои проблемы? Я же у Вас не спрашиваю, как у вас дела?
– А почему ты не спрашиваешь?
– Потому, что меня это не интересует.
– Напрасно. Я мог бы рассказать немало интересного.
И ушел.
Интересно, если Максиму себя предложить, как он среагирует? Бурно? А жену бросит? Впрочем, у него дочка школьница, ее то, за что обижать?
Конец дня Настя провела в прострации. Но, контора есть контора. Даже попереживать не дадут. Два раза ее вызывал начальник, заходили какие-то люди – мужчины, женщины. Все, как всегда. Потом рабочий день закончился и все ринулись к лифту. А возле лифта уже целая толпа. И, естественно, когда двери открылись, все постарались войти сразу, но не у всех получилось. У Насти получилось, но в лифте к Насте прижали Колю из соседней фирмы. А может быть, сам прижался. Коля стоял лицом к Насте и старательно отводил взгляд.
– Коля, – сказала Настя, – ты к жене в лифте тоже так прижимаешься?
Коля попытался отскочить, но у него не получилось, и он чуть не упал на Настю.
В автобусе ситуация повторилась. Здесь мужчина к Насте не прижимался, потому, что стоял за толстой теткой, но упорно на нее смотрел. Ему было лет сорок, у него были усы, он был в шапке, и поэтому было непонятно, лысый он или нет. Посмотрит, посмотрит в сторону, а потом снова на Настю.
Господи! Да что ж они такие одинаковые!? Хоть один мужик может вести себя как-нибудь иначе? Что они все за ней подглядывают!?
Дома Настя ринулась к зеркалу и снова начала себя рассматривать. И так посмотрела, и этак. Нигде не запачкалась и помада не размазана. Баба как баба. Интересно, мужики и за другими подсматривают или только за ней?
Настя позвонила подруге Соне и нажаловалась на мужчин.
– Сонь, ну чего им надо? Я же знаю, что смотреть не на что. Главное, хоть один взял бы и объяснил. Сказал бы: «Девушка, у вас уши красивые» или «У вас такая классная помада, я хочу жене такую купить».
– Не-ет! – возмутилась Соня. – Ты интересная!
– Но мне же не восемнадцать!
– А
– Если бы!
– Вот видишь. Ты для них идеал.
– Идеал! Ха-ха! – сказала Настя.
– Конечно идеал. У тебя фигура хорошая. Мне даже Лешка говорил, что ты интересная.
– Когда это он такое говорил?
– Ну, давно.
– Вот видишь. Была интересная, да вся вышла. Да и не видел этот мужик мою фигуру в автобусе.
Они проговорили минут пятнадцать, потом Настя положила трубку и снова подошла к зеркалу.
Фигура, конечно, да. Не такая тонкая, как была, расширилась немного, но, вполне ничего. Лицо самое обыкновенное. Выглядит чуть моложе своих лет, но на этом все прелести и заканчиваются. Она себя на улице ни за что рассматривать не стала бы.
Настя нашла сантиметр и измерила свою талию. Семьдесят! Вот тебе и фигура. А была – шестьдесят два.
Настя села на диван, подперла подбородок руками и опять стала думать о своем возрасте. Она представила, как ее талия расширяется, расширяется, задница растет, растет, подбородок двойной появляется, руки толстеют, щеки обвисают.
Кошмар. Ужас и кошмар. Как там спутники Марса называются? Она нашла взглядом висевший на стене очередной Дашкин подарок – карикатурную картинку Марса со спутниками. Фобос и Деймос – страх и ужас. Теперь ее ожидает сплошной фобос и деймос. Впрочем, у нее уже давно жуткий фобос. И беспрерывный деймос.
– Это все – полный деймос.
И вспомнила, как несколько лет назад увидела вывеску, на которой было написано: «Гаражный кооператив «Деймос». Бывают же такие идиоты!
Следующий день начался до рассвета. И не потому, что Настя рано встала, а потому, что рассвет в середине декабря в полдевятого.
Настя очень не любила эти темные сборы на работу. Самое главное, что ты попадаешь в автобус, где никто не хочет ехать на работу. Потому, что темно. Но все едут. Сто двадцать недовольных людей. Очень чувствуется.
Правда, когда автобус подъезжал к нужной остановке, небо уже светлело, и появлялась слабая надежда на то, что солнце все-таки встанет и день состоится. Так, в состоянии слабой надежды народ и являлся на работу. Потом начиналась кутерьма и восхода солнца никто не замечал. А хотелось согнать всех к окнам и заставить вознести молитву славному светилу. Или спеть хвалебную песнь.
К Насте опять приходили всякие мужчины и женщины, опять приставали с разными вопросами, опять Настя бегала по отделам, опять долбила по клавишам компьютера, а дневной свет создавал иллюзию нормальности происходящего.
После обеда пришел толстый жизнерадостный Валерий Павлович и солнце конкретно, по-деловому, осветило его круглую физиономию.
– Привет, привет! Тысяча поцелуев вам!
– Ой! Здравствуйте Валерий Павлович. Тысяча поцелуев, – это слишком.
– А женщины говорят: «В самый раз!». Ну, не хочешь, как хочешь. Как жизнь девичья?