Мазохистка
Шрифт:
====== Часть двенадцатая. ======
«Занзас», – осознание того, кто передо мной, наконец, пришло ко мне. Теперь-то я поняла, почему все предостерегали меня от встречи с ним – если бы взглядом можно было убивать, то от меня бы уже мокрого места не осталось. Мне было жутко страшно, но вдруг я вспомнила, почему, собственно, столкнулась с боссом Варии. «Скуало», – пронеслось в моем сознании, и лицо мое стало полно решимости. Я с вызовом посмотрела мужчине в глаза.
– Надо смотреть, куда идешь, мусор, – бросил он мне низким голосом, полным злобы, – если бы ты разбила стакан, ты бы тут уже не сидела. – Он обошел меня и направился в сторону комнаты Суперби.
Я выдохнула – кажется,
– Мусор, так ты не справился с заданием?
– Я убил Франко Моррини, что тебе еще от меня надо, чертов босс? – Когда Скуало произнес знакомые мне имя и фамилию, внутри все перевернулось. «Что, черт возьми, происходит? Вещий сон – это одно, но такие совпадения!»
– Ты должен был устранить всю семью. Теперь вместо одного мусора встанет другой. – Занзас повернулся, сделал несколько шагов к двери и остановился. – Ты должен завершить миссию. – Он отпил виски и снова пошел к выходу.
«Да что он себе позволяет?! Скуало раненый, убил босса враждебной организации, а он?!» – все во мне бурлило праведным гневом. Занзас вышел за порог и увидел меня, сжимающую в руках тазик. Наверное, мне следовало бы сделать покорный вид и потупиться, но я была слишком взбешена его обращением с человеком, который, можно сказать, «подарил ему должность». Мы с ненавистью смотрели друг на друга, он – потому что смотрит так на всех и всегда, я – потому что… потому что не потерплю, чтобы так обращались с ним. Прошло уже минуты две, а мы все так и стояли, играя в «злые гляделки». Но, надо отдать должное, у Занзаса опыта должно было быть больше, к тому же я беспокоилась о ранах Скуало, поэтому я все же опустила глаза. Еще секунду босс смотрел на меня, а потом направился к себе. Когда он проходил мимо меня, я прямо кожей почувствовала, как от него веет злобой и презрением. Опомнившись, я побежала в ванную комнату – наполнить теплой воды.
Суперби лежал в той же позе, прикрыв ладонью глаза. Я поставила тазик на пол, достала из аптечки марлю, бинты, перекись, какую-то мазь, «заживляющую раны», и разложила все это на прикроватной тумбочке.
– Скуало, – позвала я, – нужно снять рубашку. – Парень не ответил. Я подошла и потянулась к пуговицам, он убрал руку от лица и помутневшим взглядом посмотрел на меня.
– Не надо, женщина, оставь меня в покое. – Он закрыл глаза.
Внутри меня все вскипело. «Что же он все отталкивает меня? Сколько можно? Ну уж нет, я не дам тебе умереть, идиот!»
– БЫСТРО. СНЯЛ. РУБАШКУ. – Никогда в жизни я так ни на кого не орала, но он вывел меня из себя. «С кем поведешься…» Суперби открыл глаза и с удивлением посмотрел на меня. Я решительно расстегнула пуговицы и сняла с него разорванную рубашку. Открывшееся зрелище напугало меня до дрожи в коленях, но я не подала виду и с таким же невозмутимым лицом оторвала большой кусок марли, намочила его в теплой воде и провела, как могла аккуратно, по груди Скуало. Он смотрел на мое лицо из-под полуопущенных век, отчего я готова была залиться краской, но глубокий разрез не давал мне отвлекаться. Когда я смыла всю кровь с торса и плеча, Суперби сказал:
– Пуля.
– Что? – не поняла я.
– В плече. Надо вытащить. – На моем лице отразился шок. – Ты сможешь? – Я решительно кивнула. После непродолжительного поиска в аптечке нашелся пинцет, я уже взяла его в руки, обработала медицинским спиртом, когда Скуало сказал: – Нет, так ты не сможешь. Надо скальпелем разрезать края пошире.
Я
– Режь уже. – Я вздрогнула. Опустила лезвие внутрь раны и стала расширять края – сначала с одной стороны, потом с другой. Пальцы мои залило кровью, Скуало поморщился. «Ему больно. Я делаю ему больно. Я так больше не могу! Я…» – в глазах снова защипало. – Доставай. Думаю, теперь достаточно широко. – Я напряженно кивнула и положила скальпель на тумбочку. Взяла пинцет и начала погружать в зияющее отверстие – глубже, глубже… Я почувствовала, как щипцы уперлись во что-то жесткое. Попыталась зажать и начать тянуть, но кончики все время соскальзывали. Пришлось протолкнуть пинцет еще дальше. Лицо Скуало скривило от боли, но я, наконец, вытащила пулю. От напряжения я готова была свалиться на пол, но впереди было еще много работы. Я обработала раны перекисью и хотела уже начать перебинтовывать, когда Суперби снова меня «обрадовал». – Надо зашить края. – Я посмотрела в его глаза. “Нет, этого я уже не выдержу”. – Платье зашивала когда-нибудь?
– Конечно, зашивала, – я не узнала свой голос, – но…
– То же самое. Сделай узелок и накладывай стежки.
Я собрала остатки мужества и достала нитку с иголкой. Вдела, завязала узелок. Поднесла иголку к его груди и… «Как можно проткнуть иголкой кожу? Это же… Я снова веду себя, как слабачка. Надо показать ему, что я ничего не боюсь». Я проткнула кожу и сделала первый стежок. Посмотрела на лицо Скуало, но оно ровным счетом ничего не выражало.
– Тебе что, не б-больно? – Голос мой предательски дрожал.
– Нет, – он прикрыл глаза.
Я немного успокоилась и продолжила свою работу. На последнем стежке я чувствовала себя, как выжатый лимон. Я посмотрела на результат – кровь кое-где еще сочилась, кожа опухла и покраснела, но в целом все выглядело уже не так страшно, как в самом начале. Я перебинтовала плечо и грудь Скуало, накрыла его одеялом и пошла выливать грязную воду и выкидывать использованную марлю. Когда вернулась, он уже спал. Я пододвинула кресло поближе к кровати, села в него и стала наблюдать за его состоянием. Дышал он ровно, и я, немного придя в себя от пережитого за день, тоже заснула.
Проснулась, когда за окном уже смеркалось. Скуало все так же спал. Я подошла к нему и приложила ладонь тыльной стороной к его лбу, чтобы померить температуру. «Вроде бы, нет», – подумала я, но на всякий случай решила перепроверить. Наклонилась к его лицу, откинула челку в сторону и прикоснулась губами к его коже. Внутри все встрепенулось, и уже знакомое чувство переполнило меня, а дыхание сбилось. Я вспомнила, зачем, собственно, затеяла эту процедуру, и попыталась оценить разницу температур. Лоб Скуало был немного теплее, но я списала это на воспалительные процессы, которые сейчас происходили в его организме. Я отстранилась, поправила парню челку и залюбовалась им спящим. «Какой же он все-таки красивый!» С глупой улыбкой я села на пол и взяла его левую руку в свои ладони. Даже сквозь кожу перчатки я чувствовала, какая она холодная. «Почему ты так себя не бережешь?» – мысленно задала я ему вопрос. Скуало чуть нахмурился во сне, будто услышав его. Я забеспокоилась, что ему плохо, но морщинка между его бровей снова разгладилась. Я смотрела на спящего Суперби около часа и не заметила, как снова уснула, положив щеку на его руку.