Мазохистка

Mrs Superbia

– Просто ты забыла, – вздохнул мечник.

– Да я бы такое никог… – я подняла голову. – На балу? – Скуало кивнул, не глядя на меня. Я помолчала. – Все равно. Уже почти пять месяцев прошло.

– Что, думаешь, разлюбил? – хмыкнул Суперби.

– Какой же ты!.. Неужели нельзя…

Я встала и хотела уже уйти в комнату, но он вдруг схватил меня за руку. В следующую секунду я почувствовала, как он надевает на мой третий палец кольцо. Свое, Варийское кольцо.

– Боже, что ты… – он закончил и отпустил мою руку. – Скуало…

Кольцо немного болталось, но чувства мои, вызванные этим его жестом, не передать было словами. Я обхватила ладонями его лицо.

– Это будет лучшим доказательством, нежели мои слова? – Он улыбнулся одним уголком губ. Я молча кивнула, пытаясь успокоить переполнявшие меня эмоции. Наверное, такие эмоции испытывают девушки, когда выходят замуж, хотя сама я никогда не предавала такого

большого значения институту брака. И я прекрасно знала, что Скуало не из тех мужчин, что когда-либо женятся и обзаведутся семьей, однако его кольцо с гербом Варии на моем пальце было мне дороже всех обручальных с бриллиантами и выгравированными клятвами в вечной любви.

– Теперь я официально твоя?

– Ты всегда была моя, – он за талию притянул меня к себе. Я гладила его по голове, ощущая себя самой счастливой девушкой на планете. Мы молчали, но это была не та тягостная тишина, когда нечего сказать, а та тишина, когда все и так понятно без слов. «Наверное, иногда говорить, и вправду, ни к чему», – подумалось мне. Скуало поднял на меня лицо, и в его глазах я все прочитала.

– Пойдем, – шепнула я, взяв его за руку.

Стоило нам оказаться в номере, как сумасшедшее желание, в топку которого алкоголь подкинул дров, овладело нами, оттесняя все остальные мысли. Страсть затмила нам обоим голову, одежда была раскидана по полу, я запрыгнула на него. Он сначала прижал меня к стенке, но потом отнес на кровать. Скуало покрывал мое тело поцелуями, а я уже не могла больше держаться:

– Скуало, я не могу больше! – застонала я, призывая приступить уже к делу.

Его лицо возникло над моим, глаза горели похотью, я заглянула в них, как вдруг… Взгляд его внезапно изменился – он смотрел на меня широко раскрытыми глазами, внимательно и молча. Я не могла оторваться от его серых радужек и, позабыв про тянущую боль в низу живота, протянула руку к его щеке. Это уже было совсем другое чувство – не просто желание, страсть, но любовь. Казалось, мы смотрели друг на друга вечность, когда он, все так же глядя мне в глаза, вошел в меня – медленно и осторожно – и так же осторожно начал двигаться внутри. Я прикусила нижнюю губу, он нежно поцеловал меня в шею, потом – в плечо. Я гладила его одной рукой по щеке, а другой перебирала серебристые волосы на затылке. Чувства переполняли меня, я хотела утонуть в нем, раствориться, стать с ним одним целым. Мы занимались любовью очень долго, медленно и, можно сказать, мучительно – так как оба сдерживали себя, но это создавало еще большее напряжение между нашими телами, и мы ловили кайф от этой нежной пытки. Он был нежен со мной, хоть я его об этом и не просила. «Наверное, стоило пережить все эти страдания, чтобы быть с ним», – подумала я и смутилась, вспомнив своих родителей и брата. «Однако сейчас этот человек самый дорогой для меня. И вряд ли я смогу жить без него». Скуало заметил смену моего настроения и остановился:

– Что-то не так?

– Нет, я… – он смотрел, не отрываясь, – Скуало, я люблю тебя больше всего на свете, – сказала я и спрятала лицо у него на груди. Я не ждала, что он ответит – он же не любит «телячьи нежности» и обычно игнорирует такие заявления. Он поцеловал мою макушку.

– Я тебя – тоже.

От счастья я готова была расплакаться. «Скуало, мой Скуало сказал мне, что…» Я посмотрела на него и увидела отражение сказанных им слов в его глазах. Я поняла, что он изменился, и теперь я могу не бояться, что он оттолкнет меня или обидит. Даже если он это сделает, я буду знать, что он любит меня. У нас нет никого ближе друг друга, нет никого, кроме друг друга. Я оглянулась на весь «путь» наших отношений, и поняла, что я бы прошла его заново. Все те трудности, недопонимание, его грубость, мою язвительность – все это мы пережили вместе. Это было сложно, но мы все преодолели, став единым целым, и это главное.

Конец первой книги.

====== POV Скуало – 1. ======

Vol.2. “Он”.

Когда меня послали на очередную миссию, я даже не подозревал, что что-то в моей жизни может измениться. Задание как задание – сколько таких уже было и сколько еще будет – я бегло просмотрел план здания и направился к Бельфегору. Недопринц снова маялся бездельем в своей золотой комнате – жонглируя ножами, он уставился в висевший на потолке телевизор, что, однако, не помешало ему послать в меня веер стилетов, едва я открыл дверь. «Как обычно», – подумал я, поднимая меч и шесть раз слегка изменяя его положение, чтобы стилеты с жалобным звяканьем попадали на пол.

– Ши-ши-ши, капитан, как с Вами скучно, – Бел даже головы не повернул.

– Вставай, мы идем на миссию, – бросил я и вышел, успев заметить немалый энтузиазм на лице «принца».

– Наконец-то! Принц сможет развлечься! – Парнишка, как обычно, маньячно улыбнулся.

Нет, этот вшивый босс Кабалеро начинает меня бесить! Сначала задумал

устроить переворот с помощью мифического оружия семьи Ринальди, слухи о котором ходят уже не одно поколение, да только так его никто и не видел, теперь что-то вякает о боях с «железками» и советует мне, как поступить с их пленницей. Не в том ты положении, чтобы указывать, ох, не в том. «Кстати, где эта девка, интересно?..», – не успел я об этом подумать, как свет в подвале загорелся, я повернул голову и… Словно щелчок раздался в мозгу, отчетливый такой щелчок. В углу небольшого помещения сидела изможденная кареглазая брюнетка. На шее болтается сползшая с глаз грязная в крови повязка, руки заломаны за спину, на худеньком теле обрывками висит черная ткань, отдаленно напоминающая платье, вся в синяках и порезах. «Ах ты, скотина!» – разозлился я и отрубил дрожащему от ужаса Кабалеро голову. Не знаю, что на меня нашло. Я много раз видел людей, которых пытали, и они никогда не вызывали у меня особой жалости. «Жалость? Я не умею ее испытывать», – напомнил я самому себе и подошел к девушке, закрывшей от страха глаза. Босс ничего не говорил про нее и не дал указаний по поводу ее дальнейшей участи. Внезапно странная мысль пришла ко мне в голову – скорее, даже не мысль, а осознание: «Я никогда не смогу убить ее». Удивление отразилось на моем лице, но она этого не видела, так как глаза ее все еще были плотно сомкнуты. Она не боялась, не дрожала – не то, что ее недавний палач. Казалось, она была готова ко всему, даже – к смерти. Прежде, чем я успел понять, что делаю, мой меч с лязгом опустился на цепь, приковывавшую девушку к стене. «Надо забрать ее отсюда», – настойчивой мыслью пронеслось в голове. Я рассердился сам на себя за такое: «Какого черта?! Раз она не говорит ничего, ее нужно оставить здесь. Или вообще убить, чтоб не мучилась», – от последней мысли мне вдруг стало противно, хотя я не одну женщину убил, когда того требовала миссия. Девушка открыла глаза и посмотрела на меня, не веря в свое спасение. Она хотела встать, но ослабевшее тело не слушалось, тем не менее, она сделала отчаянный рывок и что-то схватила с пола, прежде чем потерять сознание. Я ужаснулся, увидев четыре сломанных пальца на ее правой руке, и поразился той мужественности, с которой она сидела молча все то время, пока я вел допрос. Я поднял ее почти не весившее ничего тело с каменного пола и закинул себе на плечо, кивнув Белу – уходим.

В дороге Бельфегор, знавший о семье Ринальди явно больше меня, спросил:

– Ши-ши-ши, капитан, Вы забрали девушку, потому что она из семьи, которая под опекой Варии? Или…

– Да, – резко ответил я, прежде чем этот недопринц озвучил свои мысли на этот счет.

– То есть, мне можно будет ее забрать себе, как игрушку? Например, сделать из нее хорошенькую служаночку, чтобы выполняла все прихоти принца…

– ВРООООЙ, ЗАТКНИСЬ, ИДИОТ!

Не знаю, чем меня так выбесили его фантазии, но я не хотел это слушать. Опомнившись, я взглянул на девушку, которая спала на моих коленях, но ее не разбудил мой громкий голос – так сильно она была измотана. Я посмотрел на большой синяк под ее левым глазом, разбитую губу и мне вдруг захотелось, чтобы Кабалеро ожил, и я бы смог еще раз убить его. Я не понимал, как одно связано с другим – обычно мне хотелось еще раз сразиться со своим уже мертвым противником, если тот был силен, и наш поединок был захватывающим, но это никак не относилось к данному случаю. Я рассерженно тряхнул головой, не понимая, что со мной происходит.

Когда мы приехали, на крыльцо вышел нас встречать наш «голубок». Увидев девушку у меня в руках, он закудахтал еще громче обычного и всю дорогу до комнаты вертелся под ногами. Я вошел в свою комнату и положил девицу на кровать, на что Луссурия запричитал:

– Боооже, бедняжка, как ей досталось. Скуало, ты просто герой – спас даму из рук злодеев! – он оттопырил мизинцы на руках, поглядывая на меня и приторно улыбаясь. Я посмотрел на него так, что офицер мгновенно умолк.

– Лучше взгляни на ее руку. Кажется, пальцы сломаны, – буркнул я, уходя в ванную и запирая за собой дверь. «Господи, этот сумасшедший дом когда-нибудь изменится? Педик, псих, подлиза и венец всему – несдержанный алкоголик с манией величия», – я устало вздохнул и зашел в кабинку душа, некоторое время, однако, не включая воду. «И девка эта. Свалилась мне на голову. Зачем я вообще притащил ее сюда?..» – я повернул кран, подставляя голову под холодные струи.

Когда я вышел из ванной, Луссурия сидел на кровати рядом с девицей, однако одного взгляда на нее мне хватило, чтобы понять, что он не залечил ее руку.

– Луссурия, – я начал закипать, – я же сказал тебе…

– Да перестань, Ску, не кипятись ты так! Она сейчас без сознания, ее состояние близко к коме, и если я сейчас вмешаюсь, я могу лишь все усугубить. Чтобы лечить людей, они должны бодрствовать, – объяснил обладатель солнечного пламени.

– Ясно, – я прошел к шкафу и достал чистую рубашку.