Мазохистка
Шрифт:
– Гордились бы?
– Они погибли в автокатастрофе, когда ему было десять. Но фактически…
– Их убили, – закончила я за парня, – в мафиозных семьях не бывает «автокатастроф». – Луссурия кивнул.
В груди заболело. Как жесток мир, в котором он… мы живем. Мы оба выросли без родителей, но меня всячески оберегали от правды, а он… Он окунулся в эту правду с головой, будучи совсем ребенком. Стать убийцей топ-класса в четырнадцать лет… Понятно, что сердце его зачерствело – жизнь вынуждала его отказаться от чувств, от привязанностей – от всех слабостей. Внезапное понимание накрыло меня с головой, и я поняла, что неправильно себя вела, мне стало стыдно
– Ты была права, – неожиданно заявил Лусс.
– В чем? – удивилась я.
– Тогда, в ресторане, ты сказала, что внутри он не такой. Возможно, если постараешься, ты сможешь еще найти в глубине того маленького мальчика, который только что потерял родителей. Вероятность очень мала, но все же…
– С чего бы мне этим заниматься? – я опустила взгляд, но сердце бешено забилось. “Да что со мной происходит? Каждый раз, когда я думаю о нем…”
– Меня-то можешь не обманывать, я такие вещи за версту чую, – парень хохотнул.
– Может быть,… я сама себя обманываю… я ведь… никогда ничего подобного не чувствовала… хоть мне уже и двадцать лет.
– Думаю, ты не одна такая. Понимаешь, о чем я? – Лусс взял меня за подбородок, чтобы я подняла голову.
– Не думаю, что…
– И не думай. Доверься чувствам! – он говорил прямо как какой-нибудь купидон из мелодрамы.
– Спасибо, Луссурия. Ты единственный, кто меня понимает, и кто умеет посочувствовать.
– Моя дееевочка, – он снова меня обнял, – ты всегда можешь прийти ко мне со своими проблемами. Особенно, если у вас в отношениях произойдут недопонимания, я посоветую…
– Лусс! – я легонько толкнула его в грудь. – Какие отношения?! О чем ты вообще? – я снова уткнулась лицом в его майку. – Я всего лишь хочу, чтобы он перестал держать меня за тупую никчемную девку. И был немного помягче. И хотя бы иногда разговаривал. И… Боже, – я подняла свои заплаканные глаза на Луссурию.
– Угу.
– Давай сменим тему, – я улеглась на мягкие подушки.
– Что тебе рассказать?
– Расскажи… не знаю… расскажи о себе.
Луссурия не рассказал мне ни про свое детство, ни про семью, начал сразу с кавалеров. Наверное, на трезвую голову, мне было бы, мягко говоря, неприятно это слушать, но ликер сделал свое дело – я слушала, кивала, но через полчаса уже клевала носом, и не заметила, как заснула. Лусс укрыл меня одеялом, погладил по голове и выключил свет в комнате.
Скуало не было уже пять дней. Жизнь без него стала невыносимо скучной – брать меня Луссурии с собой в город он, оказывается, запретил, потому тот на мои просьбы только руками разводил. Тогда я решила обратиться к Бельфегору, но тот, несмотря на мои глазки а-ля кот из Шрека, сказал, что не может ослушаться приказа капитана. Я пропадала за книжками и наслаждалась последними солнечными деньками – выносила плед во двор, брала очередной томик «Фехтования», кофе в термосе и читала, читала, читала.
В этот день я снова вышла во двор и, планируя задержаться подольше, захватила с собой перекусить. Ковер из золотых и багряных листьев приятно шуршал под ногами. Я легла на живот и погрузилась в чтение. Через какое-то время – по ощущениям, прошло часа два – ворота во двор открылись. Я подняла голову и увидела высокую фигуру в черном плаще, длинные серебристые волосы развевались на ветру. Не знаю, что со мной произошло, но я вскочила на ноги и со всех ног помчалась с книжкой – к нему.
====== Часть седьмая ======
Скуало, казалось, не замечал меня. Когда расстояние сократилось
– КУДА ТЫ НЕСЕШЬСЯ, ЖЕНЩИНА? ТЫ НЕ ВИДИШЬ, ЧТО Я ЗДЕСЬ СТОЮ? – он смотрел на меня так, словно я всю неделю доставала его бесконечными расспросами. Я онемела, все слова теплого приветствия застряли в горле. “Я же скучала по нему, неужели непонятно?!” Я стояла, как маленькая потерявшаяся девочка, прижимая книжку к груди, готовая вот-вот расплакаться. И молчала. Мне было обидно. Обидно, что ему совсем наплевать. Есть я, нет меня. Я опустила голову.
– Ты что-то хотела? – спросил он уже не так громко. Я мотнула головой.
Пауза. Удаляющиеся шаги. Хлопнула входная дверь. Ноги мои подкосились, и я села, где стояла. Ветер растрепал мои волосы, и пара прядей прилипла к мокрым щекам. Я встала и подошла к своему пледу, выпила кофе и продолжила чтение. «Хрена с два я вернусь в твою комнату!» – повторяла я про себя снова и снова и вскоре поняла, что читаю одну и ту же страницу уже в пятый раз. В расстройстве я закрыла и откинула книжку и перевернулась на спину. Я смотрела на серое небо и, постепенно успокаиваясь, начала оправдывать его: «Может быть, миссия была очень сложная и он сильно устал? А я привязалась со своим приветствием. Он же к этому не привык, вот и…» Но гордость была ущемлена, и своевольный голос в моей голове твердил: «Подумаешь, устал он! Мог бы хотя бы «привет» сказать, авось от одного слова более усталым не стал бы! И вообще, он посмотрел на меня как на надоедливое насекомое, как на…мусор». Я перевернулась на бок. «С другой стороны, мусором он меня никогда не называл… хотя других часто называет». Перевернулась на другой бок. «Какая разница, называет или нет, если смотрит, как на мусор!»
Я встала. Походила вокруг, села, снова легла. Смеркалось и холодало, я завернулась в плед, съела пару бутербродов и попыталась заснуть. Но, естественно, мне это не удалось, так как на дворе не июнь месяц. Я собрала всю свою волю в кулак и продолжала лежать на холодной земле, напоминая со стороны, скорее всего, личинку какого-то насекомого. Эта мысль меня рассмешила, и я уже готова была прыснуть со смеху, как послышалось шуршание листьев, и я сделала каменное лицо.
– Реночка, что же ты лежишь на грязной холодной земле? – “Да, чего я ожидала. Кто еще мог прийти за мной. Уж конечно не он”.
– Я не собираюсь спать с ним в одной комнате! – сказала я тоном капризной принцессы.
– Боже ж ты мой, что этот мужлан опять натворил? – Луссурия присел рядом со мной на корточки.
– Неважно, я не вернусь туда! Я буду спать здесь!
– Ну зачем же спать здесь, когда ты можешь спать у меня? – «Спасение», – пронеслось в моей голове. Я еще для вида покривлялась, но в итоге согласилась. “Не спать же мне «на холодной грязной земле», в самом деле!”
По пути нам встретился Бельфегор, и, узнав от Лусса, что Скуало «снова сделал что-то не так», решил присоединиться к нашим намечающимся посиделкам. Пока я дошла до комнаты, я пару раз чихнула, и поэтому, едва я вошла, мне протянули какую-то бутыль. Это оказался «Бэйлис», и я смело глотнула, отчего по телу разлилось приятное тепло. Бел укрыл меня одеялом и принялся растирать, так что вскоре я совсем согрелась и перестала шмыгать носом. В это время на столике перед кроватью появились мартини, белое и красное вино, все тот же ликер, с которым мы пили чай в прошлый раз, и нечто красное.