Меценаты зла
Шрифт:
На входе в администрацию Громова обыскали и забрали казенный парализатор. Против обыкновения, его повели не к Ростиславу Генриховичу, а к начальнику безопасности. К удивлению Кирилла, им оказался не Матвей, а крепкий мужичок лет восьмидесяти с широкими усами и узкими полосками бакенбард. Лицо у него было круглым и красным, что сильно отличало его от бледных жителей Бункер-сити. Громов мог поклясться, что видел его впервые.
– Присаживайтесь, Кирилл, – сказал он. Его манера говорить живо напомнила Громову Теодора
– Спасибо. С кем имею честь говорить?
– На кабинете было написано, – вкрадчиво ответил мужик. Было видно, что он не привык, чтобы его посетители задавали ему вопросы. – Обращаться ко мне можешь просто капитан. Я им был когда-то. – Помолчав пару секунд, он добавил: – Хотя, тебе это вряд ли понадобится.
«Да здесь то же самое, что и наверху, – с отвращением подумал звездолетчик, – та же власть, те же кабинеты для неугодных и опасных».
Громов заставил себя расслабиться и слегка улыбнуться.
– Где вы были в течение двух суток?
– В бункере.
– В какой его части?
– В разных.
– Почему же вас никто не видел? – с раздражением поинтересовался капитан.
– А за мной что, кто-то следил? – беспечно спросил Кирилл. – Я много спал в оранжереи.
– Мы спрашивали Ивана…
– Вы бы еще Психа спросили, – засмеялся Громов, – он бы вам сказал, что я летал на Марс. Или спускался к недрам Тайлы…
– Замолчите! – гневно рявкнул капитан. – Отвечайте! Где вы были?!
– В бункере. На плантацию меня пока не пускают. А больше здесь, в принципе, и некуда пойти.
– А карантинные камеры?
– А это что – не бункер? – с искренним удивлением спросил Кирилл.
– Вы были там? – мужик покраснел еще сильнее.
– Конечно, мне Матвей, это сын вашего старейшины Ростислава…
– Я знаю, кто такой Матвей, черт бы тебя побрал!
– Вы на меня не кричите.
– Что ты там делал? – разделяя каждое слово паузой, спросил капитан.
– Мылся. Мне Матвей приказал.
Капитан откинулся на спинку кресла и впился глазами в звездолетчика.
– Два дня?
– Вы следите за мной? – повторил вопрос Кирилл.
– Нет, но тебя не видели двое суток.
– Я вот вас полмесяца не видел! И что?
– Мальчик, я здесь уже восьмой десяток доживаю. Ты бы не ерничал.
– Ко мне Бог был не так жесток, – хмыкнул Громов. – Что вы от меня хотите?
– Где ты пропадал?
– Задам вопрос по-другому: чего вы боитесь? К чему этот цирк с дурацким допросом?
– Я заведую безопасностью. А чужаки могут нарушить устоявшуюся систему.
– У вас паранойя, – разозлился Громов. – И заведуете вы не безопасностью, а подавлением свободомыслия.
– Ты придержал бы язык. Тебе еще жить и жить здесь, – с превосходством сказал капитан. – А теперь пошел прочь.
«Познакомить бы мою пятку с его красной рожей, –
Оружие ему не вернули. «Дерьма не жалко», – храбрился Громов, хотя настроение испортилось еще сильнее. Он вошел в оранжерею, надеясь встретить там Ивана. Поэт и француз сидели на лавке и что-то обсуждали.
Увидев Кирилла, Иван расплылся в блаженной улыбке. Затем его лицо помрачнело, и он произнес:
– Кругом соглядатаи и тайные зеницы. Страх и недоверие принес ты в сонное подземное царство. И я еще меньше хочу жить среди этого лицемерного покоя и сытости.
– Вы готовы? – прямо спросил Громов.
– Да, – кивнул Жак.
– Скоро. Будьте готовы сорваться в любую секунду, – тихо сказал Кирилл. – Возможно, спокойно уйти не удастся.
– Все готово, – кивнул француз. – У Поэта здесь вместительный тайник.
– Цветы лучше людей хранят тайны.
– Старайтесь больше проводить времени в оранжерее, чтобы я вас не искал. Не найду – уйду один. А вам потом гнить здесь еще добрых сто лет.
– Что-то не хочется, – поморщился Жак.
– Двести детей сможешь зачать, – оскалился Громов. – А наверху… как бы нас никто не… ну вы поняли. Поэт, предупреждаю последний раз. Свободные люди лицемерят, лгут, убивают, предаются безумным страстям не в пример больше, чем жители Бункер-сити.
– Я иду не к людям, а к природе и свободе духа. А трудности меня не страшат.
– Черт с ними, с трудностями, – махнул рукой звездолетчик. – Там нас, скорее всего, убьют.
– Значит, такова наша судьба, – пожал плечами Иван. – Лучше умереть от пули, чем от тоски и петли.
– Я не согласен, – покачал головой француз. – Лучше оставить Тайлу за спиной в десятке парсеков.
– О-о! Водитель хочет в космос! – забыв об осторожности, воскликнул Кирилл. – Что ж, будем держаться оптимистического желания Жака. Мне оно нравится.
Француз улыбнулся. Эйфория от свобод подземного городка прошла, и он снова осознал превосходство Громова в знаниях, опыте и силе, несмотря на десятилетнюю разницу в возрасте.
Кирилл развернулся и двинулся к выходу. «Блин, ну и команда, – подумал он, – космонавт, водитель и поэт. Не хватает только собачки и маленькой девочки».
Громов вошел в дом и плюхнулся на кровать – нужно продумать все до мельчайших деталей и только потом действовать. Спустя полминуты появилось неприятное ощущение, что кто-то на него беспардонно пялится.
Кирилл начал шарить глазами, ничем не выказывая своего беспокойства. В плинтусе, между стеной и полом, что-то блеснуло, словно серебряная монета на солнце. Еще одну камеру Громов обнаружил между шкафом и потолком. Как звездолетчик не старался, больше систем слежения он не высмотрел.