Меч Алдонеса
Шрифт:
Я лихорадочно соображал. У Кадарина только одно слабое место: его бешеный нрав. Впадая в ярость, он тут же забывает обо всем на свете, теряет свою холодную рассудочность и становится неукротимым диким зверем. Если мне удастся раздразнить его, заставить хоть на долю секунды потерять самообладание, он тут же утратит и благоприобретенные навыки фехтовальщика. Грязный способ, но я был не в той форме, чтобы позволять себе разборчивость в средствах.
— Эй, ты, сын реки! — крикнул я ему на кауэнга, диалекте, в отличие от остальных буквально перенасыщенном ругательствами
Ритм его ударов и выпадов не изменился — все такой же быстрый, немного неуклюжий, но смертоносный. Да я и не рассчитывал на особый успех.
Но на какие-то полсекунды он убрал телепатический барьер, охранявший его, и оказался в моих руках!
Его мозг мгновенно был парализован ударом телепатической энергии Элтонов. И тело его тоже словно окаменело. Я протянул руку и вынул меч из его застывших пальцев. И оглянулся. Сражаясь с Кадарином, я совершенно забыл о кипящем вокруг бое, словно мы с ним были одни на этой лесной дороге, только он и я. Да еще моя ненависть. Сейчас я убью его!
Но я уже упустил время. Я был слишком утомлен после контакта с Мариусом. Стоило мне чуть ослабить телепатическую агрессию — и Кадарин немедленно ожил. С диким криком он бросился на меня. Весил он раза в полтора больше, и я растянулся на земле во весь рост. Потом почувствовал страшный удар по голове и погрузился во тьму.
Не меньше тысячи лет прошло, когда из этой тьмы выплыло наконец лицо старого Хастура. Глаза жгло как огнем, я с трудом держал его в фокусе.
— Лежи тихо, Лью. В тебя стреляли и попали. Только они уже исчезли. Вместе с мечом Шарры.
Я попытался было подняться, но чьи-то руки снова мягко и настойчиво уложили меня. Налитые кровью глаза с трудом различали лица; все плыло в каком-то красноватом тумане. Откуда-то издалека до меня донесся голос Лерриса, хриплый, невнятный и ужасно печальный:
— Бедный мальчик!
Я и без того изнемогал от боли, но тут иная боль пронзила меня невыносимая, смертельная. Я понял, что Мариус погиб.
Глава V
Я был серьезно контужен. Вторая пуля Кадарина задела мне голову, а внезапная смерть Мариуса вызвала ужасный телепатический шок, в результате которого сильно пострадали клетки головного мозга. Многие дни жизнь моя висела на волоске. К тому же я был на грани безумия.
Помню только яркий режущий свет, холод и шоковое оцепенение. Да еще какие-то толчки и едкий вкус лекарств. Я не помню, как и куда меня везли, но однажды, открыв глаза, я обнаружил, что нахожусь в своей комнате в Замке Комин в Тендаре, а рядом стоит Линнел Эйлард.
Она была очень похожа на Каллину, только чуть выше, смуглее и мягче, с нежным полудетским лицом, хотя ей было почти столько же лет, сколько мне. Ее, пожалуй, можно было назвать даже красивой. Но для меня это не имело ни малейшего значения. В жизни каждого мужчины есть несколько женщин, при виде которых его либидо просто молчит. Линнел никогда не воспринималась мною как женщина. Только
— Ну что, узнал меня наконец? Голова болит? Голова болела ужасно. Я ощупал лоб. Сплошные бинты. Линнел мягко отвела мою руку.
— Давно я здесь?
— В Тендаре? Всего два дня. Но ты долго был без сознания.
— А… Мариус?
— Его похоронили в Скрытом Городе. — Ее глаза наполнились слезами. Регент приказал, чтобы ему были отданы все почести как истинному члену Комина.
Я высвободил руку из ее ладони и долгое время молчал, глядя на пляшущие солнечные зайчики. Потом спросил:
— А что они решили?
— Совет состоялся сразу, еще до их возвращения в Тендару. Церемония бракосочетания назначена на Праздничную Ночь. Жизнь продолжается.
— Какого бракосочетания? Твоего с Дериком?
— Да нет же, — она застенчиво улыбнулась. — С этим спешить некуда. Каллины с Белтраном из Алдарана.
Я резко сел, несмотря на пронзившую меня боль.
— Неужели они по-прежнему намерены заключить этот союз? Ты шутишь, Линнел! Они что, с ума посходили?
Она покачала головой. Во взгляде ее мелькнула тревога.
— Я думаю, они поспешили с этим решением именно потому, что опасались, что ты придешь в себя и снова попытаешься им воспрепятствовать. Дерик и Хастуры хотели дождаться, когда ты сможешь участвовать в Совете, но остальным удалось их переспорить.
Ни секунды я в этом не сомневался. Комин менее всего был заинтересован в присутствии хотя бы одного дееспособного Элтона в Совете. Я откинулся на подушки.
— Мне надо поговорить с Каллиной!
— Хорошо, я попрошу ее придти сюда. Тебе пока не следует вставать.
Ну уж нет! Эти комнаты в течение многих десятилетий на время заседаний Совета предназначались Элтонам. И наверняка здесь полно всяких подслушивающих устройств и ловушек для перехвата телепатической информации. Комин никогда не доверял мужчинам из рода Элтонов. Поэтому для разговора с Каллиной следовало найти какое-нибудь другое место.
Слуги сообщили мне, где ее найти. Я отодвинул с виду совершенно невинную панель, и мне в лицо тут же ударил поток невыносимо яркого света. Выругавшись, я закрыл и без того измученные глаза ладонями; но и через закрытые веки мне виделся красный свет, а перед глазами все время вспыхивали желтоватые силуэты только что виденных предметов. Удивленный голос окликнул меня по имени. Свет погас, и передо мной возникло и приобрело четкие очертания лицо Каллины.
— Извини, Лью. Теперь не так ярко? Это мое защитное поле; не люблю, когда мне мешают работать.
— Не надо извиняться. — Хранительница чрезвычайно уязвима, когда работает с Главными Экранами; обычные люди об этом и не подозревают. — Уж мне-то следовало знать, что к тебе нельзя врываться без предупреждения.
Она улыбнулась и подняла занавес, пропуская меня в комнату.
— Да-да, мне говорили; ты ведь специалист по матрицам.
Она опустила занавес. И вдруг мне бросилось в глаза, что в ее облике что-то не так.