Меч Алдонеса
Шрифт:
— Прекрасно, — сказал я. — Значит, все, что нам нужно, — это слетать куда-нибудь подальше, этак за полсотни световых лет, и притащить такого чужака, не сообщая ему ничего ни о нашей планете, ни о причинах, по которым мы его сюда тащим. И еще надеяться, что у него достанет телепатических данных, чтобы помочь нам.
В бесцветных глазах Ашары мелькнуло презрение.
— Ты же специалист по матрицам. Что если воспользоваться экранами?
И тут я вдруг вспомнил тот странный, сияющий экран в матричной лаборатории Каллины. Значит, это был
— Но такого не делали уже сотни лет!
— Я знаю, на что способна Каллина, — со странной улыбкой ответила Ашара. Теперь вот что. Вы с Каллиной вошли в телепатический контакт там, в Совете…
— Контакт был лишь самым поверхностным. Но даже это истощило нас обоих.
— Это потому, что вся ваша энергия — и твоя, и ее — ушла на поддержание контакта, — кивнув, сказала Ашара. — Но я могу сама создать между вами телепатическую связь, как ты это проделал с Мариусом.
Я беззвучно присвистнул. Предложение непростое: в нормальных условиях только Элтоны способны выдержать напряжение, создаваемое глубинным телепатическим контактом.
— Не только Элтоны, но и Хранительницы! Я с сомнением глянул на Каллину, но она на меня не смотрела. Я понимал ее: такого рода контакт означал полную, почти интимную близость. Я и сам не особенно стремился к этому. У меня в памяти хранились некоторые вещи, свой собственный ад, которые лучше бы не демонстрировать никому при ярком свете. Разве я могу открыть такое Каллине? Каллина резко взмахнула рукой:
— Нет! Ни за что!
Мне стало не по себе: раз я могу и пытаюсь заставить себя пойти на такое, почему отказывается она?
— Никогда! — повторила она. В голосе ее звучали гнев и страх. — Я принадлежу только себе! Только самой себе! И никто, слышите, никто, даже ты, не смеет нарушить мой мир!
Я не был уверен, что она обращается ко мне. Скорее к Ашаре. Но попытался нежно ее успокоить:
— Каллина, может быть, ты сделаешь это для меня? Мы с тобой не можем любить друг друга, пока не можем, но ты ведь могла бы принадлежать мне иначе…
Она мне тоже была нужна, очень нужна. Почему она тогда так окаменела в моих объятиях, словно это было нечто постыдное? Почему вся дрожала?
— Не могу я! И не буду! — прорыдала она. — Не могу! Мне казалось, что я сумею… но я не могу!
Она подняла наконец глаза на Ашару. Лицо ее было совершенно белым и словно светилось бесцветным огнем.
— Ты же сама меня так воспитала! Ты сделала меня такой! Я бы жизни своей не пожалела, только бы никогда тебя не видеть, да я бы согласилась умереть, лишь бы освободиться от твоей власти! Но это ты создала меня, и теперь я ничего не могу в себе изменить!
— Каллина…
— Нет! — голос ее дрожал от едва сдерживаемых эмоций. — Ты всего не знаешь! А если б знал, сам бы такого не захотел!
— Хватит! — в ледяном голосе
Она поднялась со своего стеклянного трона. Ее маленькая фигурка в одеянии цвета голубоватого льда едва достигала плеча Каллины. Она подняла глаза и в первый раз встретилась со мной взглядом. И я утонул в этих ледяных приковывающих к себе глазах…
Комната исчезла. Вокруг была пустота, подобная беззвездному мраку где-то за пределами нашей Вселенной. Тень среди теней, я скользил в поблескивающем тумане. Потом вдруг силовой поток запульсировал во мне, глубоко в сознании вспыхнула некая искра, пробудился источник энергии, заряжая меня мощью, мгновенно наполнившей все мое существо. Я ощущал себя неким клубком живых нервов, сложнейшей кружевной сетью, сотканной энергией разума,
И тут совершенно внезапно передо мной возникло чье-то лицо.
Я не могу описать его, хотя помню отлично. Я видел его три раза, но для его описания нет слов в человеческом языке. Столь прекрасное, что и представить невозможно, столь ужасное, что не хватит сил смотреть. Это было даже не воплощение Зла. Однако оно несло в себе проклятие и само было проклято. Лишь надолго секунды задержалось оно перед моим взором, а затем расплылось, исчезло во мраке. Но в те мгновения я смотрел прямо в распахнутые ворота ада.
Я с трудом очнулся, опять оказавшись в синей ледяной комнате Ашары. Опять? А разве я покидал ее? Я чувствовал себя так, словно окончательно потерял всякую ориентацию в пространстве и во времени; тут Каллина вдруг прильнула ко мне, и ее руки, судорожно сжимавшие мои плечи, влажный аромат ее волос, ее мокрое от слез лицо — все это вернуло меня к действительности.
За плечом Каллины виднелся пустой стеклянный трон.
— А где же Ашара? — тупо спросил я. Каллина выпрямилась, перестав плакать. На лице ее застыло странное жуткое выражение.
— Лучше бы ты меня не спрашивал, — прошептала она. — А если бы я и ответила, ты бы все равно не поверил.
Я нахмурился. Можно было только гадать, какая связь существовала между Хранительницами. Кого мы вообще здесь видели? Ашару? Или кого-то совсем иного? И видела ли то лицо Каллина?
Ночной мрак еще больше сгустился; огни в далеком городе почти все погасли. Мы в полном молчании прошли через залитый потоками дождя двор, миновали гулкие переходы и галереи. В лаборатории Каллины было почти уютно. Я снял плащ; продрогшее тело и ноющая культя впитывали благодатное тепло. Каллина занялась установкой телепатических барьеров. Я подошел к находившемуся на противоположном конце комнаты огромному экрану, на который обратил внимание еще вчера. Остановился перед ним и стал хмуро глядеть в его затуманенные глубины. Передатчик.