Меч Баа Ци

Тырышкин Алексей

Едва камм раскрыл рот, спросил Мечтатель:

— Почему в городе нет собак?

И тут на него сразу повернули головы все собравшиеся, словно впервые увидели. Немного смутившись такой реакции, Аня продолжил, все еще попутно стараясь вытащить осколок бокала, торчащий из филейной части:

— Я понимаю, что здесь может быть личное. Вы кошкоподобные существа и могли отомстить собакам за все обиды, загоны на деревья и… Нет?

— Нет, — спокойно ответил камм. — Вас, макакоподобных, львы, леопарды, тигры и прочие сотни тысяч лет исправно потребляли в пищу. Однако это не отразилось на любви людей к домашним кошкам.

— Подколку

понял, — сказал Аня. — А…

— Больше вопросов к нам нет? — спросил Визирь камма. — Если нет, прошу прощения, мы торопимся. Устали, помыться бы и спать.

Камм показал жестом, что более вопросов не имеет. Визирь вместе со своими бойцами степенно попрощался с представителем Большой связи и направился дальше по скверу. Аня остался, продолжая дергать застрявший кусок бокала.

— Осторожнее с этим человеком, Аня, — попросил камм, глядя вслед удаляющегося Визиря. — Это очень и очень странная личность.

— Может, уже пора сказать, что за фигня у вас тут творится?

— Можно, — сказал камм. — Время от времени на планете Земля схлопывается то один, то другой город. То есть, исчезает на определенное время. А когда появляется вновь, там уже нет ни одного жителя. Ни единого живого существа. И никто не может пояснить, что же случилось. Мы совместно с земными человеческими властями стараемся держать ситуацию, не допускать панику.

— Так, — сказал хмуро Аня. — Очень и очень интересно. А чего ж вы меня сразу на помощь не позвали?

— Помощь от аграи куп пеле? — переспросил представитель Большой связи. — Кхм, это же политически невыгодно. Их здесь около семи миллиардов, чудовищная цифра. Думаю, если не к десятому, то к двадцатому городу мы сумеем сами своими силами разобраться.

— Сколько городов уже того?

— Около пяти, — сказал камм. — И здесь мы плавно подходим к личности господина Визиря. В последнем случае в городе остался один выживший — это он. Но нам Визирь ничего не рассказывает, себе на уме. Приходится пристально следить за его деятельностью. Как видишь, он старается применить опыт выживания в схлопнувшемся городе, чтобы не допустить новый случай. Что ж, может, у него и получится.

— Он точно человек? — спросил Аня, посмотрев в сторону удалявшегося Визиря с возросшим интересом.

— Мы проследили — ранее он работал на сабраммов. Помогал в научных исследованиях.

— Сабраммов же вроде всех перевели?

— Вроде бы всех, — неуверенно подтвердил камм. Оба держали в уме историю предательства сабраммов, в один ответственный момент битвы повернувших свое оружие против соратников по Большой связи. Их в итоге все равно победили, но осадочек остался. Дополнительно осадочек складывался по причине участия в деле мамы Ани, которая заставила сабраммов пойти на измену под угрозой применения генетического оружия — Великой песни скорби народов.

Камм сверкнул глазами и спросил:

— Я многое поведал тебе. Могу ли узнать и от тебя некоторые вещи?

— Конечно, — ответил Аня. — Хочешь знать, что ищу я?

— Да.

— Я ищу меч великого бога Баа Ци. Мы засекли пять сигналов, что его кресекан появлялся в нашей Вселенной именно на этой планете. Как видишь, число появлений совпадает с числом схлопнувших городов.

— Интересно, — сказал камм. — Меч провоцирует уничтожение жителей городов?

— Хороший исследователь не

исключает никаких вариантов! — сказал Аня, назидательно поднимая указательный палец. Второй рукой он наконец вытащил из зада осколок бокала — это оказалась его ножка с острым концом, по форме напоминавшая толстый гвоздь. Из освобожденного отверстия мгновенно хлынула кровь. Бойца рода Ци сразу повело в сторону от боли.

— А где тут у вас госпитальная планета? — спросил слабеющим голосом Аня. — Долго ждать больничного лежака?

— Большая связь аграи не лечит. Муниципальная больница тут за углом, — сообщил камм. — Вон к тебе спешит твой спутник, Герди его зовут, кажется, он и вызовет Скорую помощь. Но сильно на местную медицину не надейся…

Аня его не дослушал, шмякнувшись на землю без сознания.

Через какое-то время он ощутил хлесткие удары по щекам. Раненный находился в салоне микроавтобуса Скорой помощи. Лежал на боку — с дыркой в филейной части иначе и не положишь. Его приводила в чувство миниатюрная блондинка в черной курточке поверх белого халата.

— Ну что, боевик, решил совсем от потери крови отъехать? — грубо спросила она, заметив, что Аня очнулся. — Только не в мою смену, дружок. Есть аллергия на какие-то препараты?

— Нет никаких аллергий, я не боюсь никаких ваших препаратов! — гордо отвечал Аня немеющими губами. Он попытался повернуться на спину, дабы женщина не смотрела на его оголенные ягодицы, но та легко удержала больного.

— Куда его? — спросил водитель.

— В больничку, куда еще. — отвечала блондинка. — У него тут не одна рана, а целый букет. Смотреть надо хорошенько. Оу, похоже и ребра сломаны.

— Ты долго с ним? Я успею покурить выскочить? А то там сразу еще вызовы.

— Далеко?

— Да на теплотрассу. Бомжа какого-то надо вытаскивать. Ноги ошпарил.

— Бомжа какого-то. Наш дорогой Богданыч, он же Шашлык по моему обществу соскучился, не иначе. Потерпит. Минут пять у тебя есть. — сказала врач, набирая в шприц какой-то препарат. Аня уже хотел спросить, что за манипуляции она производит, как женщина резко воткнула ему в филе иглу. Сам укол он не почувствовал, а вот от действия введенного вещества его аж подкинуло до потолка микроавтобуса. Врач отпрянула, с изумлением наблюдая резко ожившего клиента. Аня затрясся с выпученными глазами, запоздало осознав, что местная медицина не совсем учитывает особенности организма аграи куп пеле. И потому препарат, введенный с доброй целью помочь преодолеть серьезную потерю крови, нанес еще больше вреда, чем сама потеря крови. Прямо на глазах его белоснежная кожа начала зеленеть.

— Мишаня, осложнение! — крикнула врач водителю, что уже выскочил наружу и затянулся сигареткой. — Бросай курево, гони в реанимацию!

Глава 11. Пьяные водолазы

— Ну и задал ты врачам задачку, — сказал Ане сосед по больничной палате, бородатый и толстый дед неопрятного вида. Звали его Богданом Васильевичем, местная знаменитость — бездомный философ, ранее преподававший в вузе, а затем спившийся и на сей почве утративший жилье с работой. — Тебя откачивали всей больницей. Тут докторов мало, платят так себе и многие поувольнялись. Нагрузка на оставшихся выросла втрое. Как откачали, так и повалились сами. Сейчас отсыпаются.