Меч Белогора
Шрифт:
Когда я написал объяснительную и вручил Петухову, тот внимательно её прочитал, разочаровано пожевал нижнюю губу и подчёркнуто корректно попросил подписать каждую страницу, поставить дату.
После того, как я это сделал, Петухов забрал листочки, с явным сожалением пожал плечами, как бы говоря – ну что, парень, ты сам выбрал свой путь, теперь ни на кого не пеняй. Затем майор вышел в коридор. Щёлкнул замок, запираемый ключом снаружи.
Отсутствовал хозяин кабинета минут десять. Вернулся с довольно-таки гнусным выражением лица: в уголках рта пряталась язвительная усмешка,
Интересно, какую ещё пакость задумал этот сукин сын?
Петухов уселся за стол и, демонстрируя полное безразличие к моей персоне, продолжил что-то писать на очередном листке бумаги. Следующий акт многомудрого психологического спектакля?
Через несколько минут в дверь постучали, и в комнату ввалился тот самый здоровенный сержант, который выводил меня из обезьянника с бомжом.
Петухов, не поднимая глаз от своей писанины, мотнул головой в мою сторону и коротко бросил
– Уведите.
Привели меня уже не в обезьянник, а в какое-то только что отремонтированное помещение, где ещё воняло масляной краской и олифой. С натужным скрежетом открылась тяжёлая металлическая дверь со специфической форточкой и дырочкой для подглядывания. Глазам предстала большая комната площадью примерно в тридцать - тридцать пять квадратных метров.
Освещение было плохим - маломощная лампочка да слабенькие лучи дневного света из приоткрытого зарешеченного оконца под потолком.
На двух из четырёх длинных, недавно покрашенных коричневой краской деревянных скамьях, стоящих вдоль стен, в ленивых позах сидели трое задержанных с явно уголовными физиономиями. Похоже, это недавний улов «спецконтингента». Чувствуется, что народ бывалый, никто не нервничает, никуда не торопится.
К вошедшим лениво-презрительное внимание сквозь полуопущенные веки.
Сержант толкнул меня в спину, и я влетел в комнату, оказавшись почти в самой её середине.
Дверь позади с лязгом захлопнулась. Кроме послеремонтной вони в помещении пахло сыростью, тяжёлым духом давно немытых тел и невнятной угрозой.
Я присмотрел в углу свободное местечко и направился туда с намерением присесть, привалиться спиной к прохладной стене и немного покемарить.
– Эй, Филиппок, куда намылился? – громко и насмешливо спросил кто-то за моей спиной.
Собственно, у меня иллюзий не было. Ясно, что меня ждёт вторая фаза прессинга. Камерного.
Не знаю, какие инструкции на мой счёт получили арестанты и насколько далеко им разрешили зайти, но я к «тёплой» встрече был готов загодя.
Сначала попробую наладить отношения по-хорошему, а не получится, не обессудьте граждане-бандиты, познакомлю вас с теми доходчивыми методами воздействия на сознание противника, которым обучало наше государство свои элитные части - спецназ ВДВ. Не думаю, что вам понравится. Это даже мне не нравится – делать людям больно.
Спокойно поворачиваюсь на голос. Вижу наглые колючие глазки на грубом квадратном лице, будто бы вырубленном из старого потемневшего полена несколькими не очень искусными ударами топора. Сплющенный нос, жиденькие спутавшиеся волосы, крепкая коренастая
Комиссия по встрече приступила к выполнению указаний граждан начальников.
Попробую пока отшутиться.
Обезоруживающе улыбаюсь открытой простой улыбкой рубахи-парня и вступаю в переговоры
– Да что вы, мужики! Обознались, наверное. Я не Филиппок вовсе, меня Сергеем зовут. Да и намыливаться пока не собирался, чай, не в бане.
– А чего не здороваешься, Серёжа? – не унимался местный авторитет.
– Дык, никого будить не хотел, - ещё шире улыбнулся я, - думал, тихий час у вас тут,люди отдыхают.
– Выходит, ты ошибся, приятель, - осклабился коренастый, - а за ошибки надо платить.
– А что принимается? – невинно осведомился я.
– Та всё! – растянул в ухмылке губы авторитет, - курево, бабло, травка и даже натурой можно взять.
– А натурой – это как? – строя из себя наивного дурачка, спрашиваю.
Коренастый развеселился. Поверил, видимо, что ему для развлечения менты и впрямь полного лоха подогнали.
– Та это просто игра такая, что-то вроде борьбы. Для общего веселья и удовольствия. Хочешь поиграть? – прищурился авторитет.
Его шестёрки гаденько заулыбались. Каждый из троицы комплекцией был гораздо посерьёзнее меня, и каждый явно предвкушал развлечение.
Сейчас мне тянуть время уже не было смысла. Ясно, что конфликта не избежать. Чем скорее будет ясность в ситуации, тем лучше. Коренастый из этой троицы явно был самым опасным противником. Первым не пойдёт, шестёрку пустит. Опытный и осторожный, как матёрый волк.
Тут надо бы вначале разыграть из себя неуклюжего придурка, пока буду с корешами разбираться. Хотя, они могут на меня и все разом кинуться. Так для них безопасней.
Нет, вряд ли. Скорее, все ж таки поиздеваться захотят, поиграть, как кошки с мышкой.
Ну-ну, пусть поиграют!
А если гуртом кинутся, тогда мне уж придётся с ними не церемониться, бить всерьёз, в полную силу. А это чревато тяжкими телесными и даже хуже…
И это мне совсем не нужно. Это нужно Петухову. То ли меня тут отметелят и я стану сговорчивее, то ли я кому-нибудь что-то сломаю, и это тоже будет на руку следователю, как рычаг воздействия на меня – угроза открытия уголовного дела по факту избиения неких безобидных граждан, случайно попавших со мной в камеру.
Но выхода нет. Придётся действовать по обстоятельствам.
Попробую для начала выставить себя беспомощным интеллигентом, не представляющим для старожилов камеры никакой угрозы.
Продолжая разыгрывать роль лоха, неуверенно говорю авторитету
– Курева, травки нет. Из денег только немного мелочи с собой, могу всё отдать, если этого хватит. Бороться, вообще-то, не люблю, но если вы хотите размяться, то ладно. Я когда-то борьбой занимался, можно чуть-чуть и размяться.
– Хотим, хотим! Засиделись тут! – хохотнул старшой, - а ну, Витёк, поднимайся. Покажи Серёже, чё такое натура. Потопчись с ним, а мы покудова посмотрим.