Меч эльфов
Шрифт:
Раздались одиночные выстрелы. Гуннар поднял свой огромный топор. Две линии воинов снова понеслись друг на друга.
Фенрил чувствовал себя живым щитом Гуннара, хотя и понимал, что король не намеревался прятаться за ним. Прямо на них бросился спешившийся всадник с седельными пистолетами. Из ствола выплеснулся язык пламени. Лошади Гуннара оторвало кусок левого уха. Пуля была нацелена плохо: траектория оказалась слишком крутой. Она пролетела над их головами, не причинив больше никакого вреда.
Фенрил схватил короля за пояс и вынул его
— Оставь это! — ругнулся король. — Они пролили кровь моей дочери! За каждую капельку я заберу по жизни! — Левой рукой Гуннар крепче вцепился в эльфа. — Они не пощадили ребенка и заслуживают смерти.
Ужасный топор короля впился в доспехи на спине всадника, который пытался бежать, припав к гриве своего коня.
— Пощады не будет! — крикнул Гуннар и одним рывком вернул себе оружие.
Умирающий всадник боком выпал из седла. Фенрил воспользовался предоставившейся возможностью: схватил осиротевшую лошадь за повод. Гуннар подвел своего коня вплотную к захваченной лошади, чтобы эльф мог перебраться в седло строптивой кобылы.
— У тебя нет детей, не так ли?
— Нет.
— В таком случае тебе ни за что не понять, каково это — держать в руках пропитанную кровью рубашку дочери и не знать, что с ней случилось. Я не жесток, князь. Наоборот, освобождаю этот мир от людей, которые воюют с детьми!
Король пришпорил коня и понесся к лесу. Фенрил оглянулся. Огромная лесная поляна была изрыта следами копыт. Повсюду лежали мертвые и умирающие. Потерявшие хозяев лошади жалобно ржали, призывая своих всадников. Линия пистольеров была окончательно разгромлена. Пройдет некоторое время, прежде чем они снова соберутся и, может быть, решатся следовать за ними.
Из-под сени деревьев выехала наездница. Фенрил узнал гнедого жеребца, которого давал одному из мандридов Гуннара. Облитый кровью бок животного ясно говорил о судьбе его хозяина.
Сильвина молча поравнялась с эльфом.
— Спасибо! Ты спасла жизнь многим из наших воинов.
— Нас, эльфов, слишком мало. Наш народ исчезает. Тут приходится заботиться даже о таких, как Тирану. Я не могла допустить, чтобы вы оказались в ловушке. — Мауравани посмотрела на него холодными волчьими глазами. — Похитители бежали на запад. Их всего семеро, озера преграждают им путь. Они от нас не уйдут.
Не непримиримые
Брат Шарль с благодарностью позволил вынуть себя из седла. Он был ранен, болела каждая косточка. В его возрасте не стоит скакать наперегонки с Другими. Он недоверчиво посмотрел на опушку леса.
— Так быстро они нас не догонят! — самоуверенно сказала Лилианна. Мелкая прибрежная галька скрипела под сапогами комтурши. — Их возможностям тоже есть пределы.
Крик какой-то хищной птицы заставил Шарля поднять голову. Над ними кружил большой белый орел.
— Неужели это того стоило? — тихо спросил он.
Братья отнесли потерявшую сознание девочку в большую из двух лодок, лежавших на берегу. Они были слишком далеко, чтобы слышать, о чем говорили эрцрегент с Лилианной.
— Это послужит великой цели, которой мы все клялись, — ответила комтурша с такой страстью, какой эрцрегент еще не видел у нее.
— Все эти убийства…
— Я вижу всех тех, чьи жизни мы спасли. Каждый из моих братьев по ордену готов заплатить самую большую цену, только чтобы служить Тьюреду.
— А можно повернуть и так, что ты принесла в жертву своих братьев. Да, злые языки, может быть, скажут, что ты оставила их в беде и спаслась, в то время как им пришлось умирать из-за какой-то девчонки.
— Тебе что-то известно о злых языках в наших рядах, которые очерняют поступки самых преданных слуг Тьюреда?
Лилианна слегка приподняла бровь и теперь смотрела прямо на него. Никогда еще Шарль не чувствовал себя так неуютно, к его горлу словно приставили обнаженную рапиру. Он был эрцрегентом орденской провинции Друсна, выше комтурши по рангу. По крайней мере, согласно «Серебряной булле Марчиллы», где были записаны теперешние обязательства Церкви и Нового рыцарства. Но оба понимали, кто правил освобожденной частью Друсны на самом деле.
— Мы ведь знаем, что нельзя защититься от дурных разговоров, и неважно, насколько безупречен твой жизненный путь, — уклончиво ответил Шарль.
Лилианна продолжала смотреть на него в упор.
— Я думаю не о жертвах, а о тех, кто будет жить. Мы заставим врагов заключить мир, потому что в наших руках будет девочка. Разве цена такой стычки слишком высока, если благодаря ей не разыграются все остальные битвы?
Шарль ненавидел язык воинов. Стычка — это так вульгарно. Он не хотел думать о том, что произошло на поляне, на которой расположились воины, чтобы дать им немного времени уйти подальше. Эрцрегент не ответил. Все, что он мог сказать, привело бы к открытой ссоре между ними. Он поглядел на озеро, на обе галеры и великолепную галеасу с гордым носовым возвышением.
— Ты с самого начала собиралась украсть девочку?
— Я просто готовилась к бегству. Хороший военачальник всегда планирует пути отступления. И мы должны ими воспользоваться, а не стоять здесь и болтать. — Комтурша указала на большую из лодок. — Сначала ты, брат Шарль.
После изнурительной скачки под солнцем было приятно войти в прохладную воду. Шарль подобрал полы своей рясы и пошел вдоль прибрежной полосы. Гребцы протянули ему руки и помогли подняться на борт. Он опустился на скамью посреди лодки. Рядом с ним на широкой доске, проложенной между банками, лежала принцесса. С ее лица стерли грязь; теперь она была почти так же бледна, как льняная сорочка, в которую ее одели.