Меч генерала Бандулы
Шрифт:
В кабинете директора майор сказал гостям:
– Мне хотелось бы, чтобы вы поняли, что сегодняшний праздник для меня праздник вдвойне. Мы давно думали, что меч Бандулы безвозвратно утерян. И я немного волнуюсь. – Майор улыбнулся так, что Игорю показалось, что у него не два ряда зубов во рту, а по крайней мере четыре.
Дверь открылась, вошли советский атташе, два бирманских репортера и солдат с подносом, на котором стояли бокалы и бутылки.
Все рассматривали меч, потом отец официально, как владелец меча, передал его бирманскому правительству, а майор сказал небольшую речь, в которой благодарил отца за дар и за деятельность
– Вы напишите об этом рассказ, – сказал Львин Евгению. – На то вы и журналист.
– Обязательно напишу, – ответил Глущенко.
Пили виски с содовой и другие напитки, а Игорю дали лимонада, хотя майор хотел налить и ему немного виски. Но Игорь сказал: «Я не пью», все посмеялись немного, но больше предлагать не стали. «Все равно, – подумал Игорь, – напишу ребятам в Москву, что пил виски с одним бирманским майором. Уж очень хорошая деталь. Как в романе».
Все занялись разговорами, и, заметив, что директор музея сидит с мечом в руках в сторонке, Игорь подошел к нему и тихо спросил:
– А можно задать вам один вопрос?
– Конечно, конечно, – сказал директор.
– Скажите, пожалуйста, известно ли вам что-нибудь о казне генерала Бандулы?
Вы бы посмотрели, как удивился директор музея! Он даже рот открыл от изумления.
– Удивительно! – сказал он наконец, и так громко, что все остальные в комнате обернулись. – Меньше всего на свете я ожидал услышать именно этот вопрос. И больше того, как раз об этом я думал в эту минуту. Молодой человек, может быть, вы умеете читать мысли?
– Какую уважаемую мысль он прочел, Сая? – спросил Львин.
Игорь знал, что «сая» значит «учитель». Это такое обращение в Бирме. Там к имени молодого человека добавляют «Маун», к имени друга – «Ко», к имени взрослого – «У», а к имени ученого, уважаемого человека – «Сая».
– Он спросил меня о судьбе казны Бандулы. А я о ней как раз и думал.
– Так расскажите нам всем. Я никогда раньше не слышал об этом.
– С удовольствием. Дело в том, что судьба казны так же загадочна, как судьба меча. Но меч нашелся, а о казне ничего не известно. Когда бирманские войска отступили из Рангуна, они успели вывезти некоторые драгоценности, хранившиеся в пагоде Шведагон. Кроме того, в армии Бандулы была своя армейская казна и часть военной добычи, захваченной его войсками в Аракане. В общем, большая сумма. Так вот, известно, что, когда после смерти Бандулы новый генерал принимал армию, он обнаружил, что ни казны, ни драгоценностей нет. Он обратился к казначею, и тот сказал, что ценности по личному приказу генерала отправлены на север, в столицу. Но в столице их не получали. Казначей знал только, что ценности отправлены с небольшим конвоем секретно, за два дня до смерти генерала. Вот и все. В столицу казна не поступала. И конвой как сквозь землю провалился. С тех пор о казне ни слуху ни духу. Было несколько человек, которые уверяли, что знают, где она спрятана, но на поверку оказывалось, что они лгали. Так загадка и
– Совершенно случайно, – сказал Игорь, густо покраснев.
– Да, это большая тайна, – сказал директор.
И только Глущенко не поверил Игорю. Игорь знал это, хоть и не смотрел в его сторону.
7
ЗАПИСКА
Когда, попрощавшись с майором и директором музея, Исаевы и Глущенко ехали домой, Евгений, который вел машину, обернулся к сидевшему рядом с ним Игорю и спросил очень простым, обыденным голосом:
– Ты мне расскажешь обо всем?
– О чем? – спросил Игорь.
– О том, о чем не рассказывал.
Игорь подумал немного и ответил:
– Обязательно, Евгений Александрович. Сейчас я не могу, но обязательно расскажу. Может быть, даже сегодня. Попозже.
– Ну ладно.
– О чем это вы там? – спросил отец.
– Так, свои дела, – сказал Евгений.
– Заезжайте к нам, сыграем в шахматы, – предложил отец.
– Нет, я к вам заеду попозже, – ответил Евгений.
А Игорь, выскочив из машины, сразу подошел к забору Роджерсов. Здесь ли машина? Машины не было.
– Джонни! – крикнул он. – Джонни, ты дома?
Дом молчал. Казалось, все из него уехали. Игорь обернулся, чтобы остановить Евгения, но машина его уже выезжала за ворота.
– Джонни! – совсем уже отчаянно крикнул Игорь.
Скрипнула дверь, и на веранду дома вышла миссис Роджерс. Она была в том же старом платье и в руках держала широкий кухонный нож.
– Здравствуйте, мистер Исаев, – сказала она. – Джонни нет дома. Он уехал с мистером Роджерсом на три дня в деревню к родственникам.
– Спасибо, – сказал Игорь. Сердце его упало вниз и заколотилось о самое последнее ребро.
Он повернулся и побрел к дому. Ну что будешь делать? Евгений придет только вечером. Отец просто не поверит, отца он хорошо знал – отец очень трезвый человек. А если и поверит, то скажет, что надо поехать в посольство и пусть там предпринимают те шаги, которые сочтут нужными. Это не годилось.
Игорь дошел до дома, вошел в холл. Наташка Шурыкина кормила попугаев. Она сыпала им зерна сквозь прутья клетки, и они толкались головами, как голуби, жадно поедая корм.
Наташа увидела Игоря и сказала:
– А что у меня для тебя есть!..
– Ну, что еще? – Игорь даже не стал останавливаться, чтобы не терять времени. Он решил посоветоваться с Володей Зеленкой.
– Отгадай, – сказала Наташа и даже подпрыгнула на месте, так ей самой было интересно.
– Некогда, – сказал Игорь. – Ты лучше скажи, Володя Зеленко дома?
– Нет его, уехал купаться в бассейн. И папа с ним уехал. А что у меня для тебя есть!..
И тут Игорь увидел, что в руке у Наташи, спрятанной за спину, виднеется клочок бумаги.
– Ну-ка, – сказал Игорь строго, – дай сейчас же, а то не буду с тобой водиться.
– Так неинтересно, – сказала Наташа. – Ты попляши. У нас всегда, когда письма приходят, надо плясать.
– Дай! – сказал Игорь таким строгим голосом, что у Наташи скривились от обиды губы и она чуть было не заревела, но вынула все-таки руку из-за спины и протянула ему клочок бумаги.
– Это Джонни тебе передал и никому не велел показывать. Только тебе. Ты кричишь, я с тобой сама водиться не буду.