Меч и перо

Ордубади Мамед Саид

– Убийца утверждает, что к преступлению принудил его Фахреддин, гневно сверкнув глазами, сказал Кызыл-Арслан. Как ты докажешь свою невиновность?

– У элахазрета нет никаких оснований сомневаться в моей искренности. Вам известно, что я всегда боролся с врагами нашего государства. Те, кто подбил Мансура на преступление,

не только мои враги, но и враги этого государства. Они ненавидят меня за то, что я преданно служу вам и государству, и добиваются, чтобы элахазрет отстранил меня от дел. Я не знаю

этого Мансура,

как и он не знает меня. Если элахазрет желает удостовериться в правдивости моих слов, пусть он вызовет сейчас всех своих военачльников, а затем прикажет привести Мансура. Если Мансур признает меня, значит преступление совершил я, и тогда элахазрет может наказать меня как угодно!

Кызыл-Арслан с минуту размышлял.

– Хорошо, быть по-твоему.

Через полчаса в дворцовую залу вошли пятнадцать военачальников Кызыл-Арслана, среди которых был и Хюсамеддин.

Из тюрьмы привели убийцу Мансура, закованного в цепь.

Кызыл-Арслан, подойдя к нему, долго и пристально смотрел в его глаза, затем приказал тюремным стражникам:

– Снимите с него цепь!

Стражники поспешили исполнить приказание падишаха.

– Покажи мне, кто из присутствующих в этом зале присудил тебя к преступлению!
– обратился Кызыл-Арслан к Машуру.

Мансур, обведя взглядом военачальников, подошел к Хюсамеддину и показал на него пальцем.

– Вот он принудил меня к убийству. Кроме неге, я никого не знаю.

Кызыл-Арслан нахмурился.

– А Фахреддина ты знаешь?

– Как не знать? Знаю... Если бы не Фахреддин, разве я убил бы человека?

– А ты можешь показать мне Фахреддина?

– Так вот же он, передо мной. Это и есть Фахреддин!

– Его звать не Фахреддин, а Хюсамеддин.

– Неправда. Он сам сказал мне, что его имя Фахреддин.
– Сколько ты получил за преступление?
– Сто золотых.

– Глупец! Значит, ты продал свою жизнь за сто золотых?

– Нет, этот джанаб заверил меня, что я останусь в живых.

– Кого ты должен был убить?

– Понятия не имею. Этот джанаб приказал мне пронзить стрелой первого, кто выйдет на веранду.

– Ты и прежде был знаком с этим джанабом?

– - Нет. Я знаю его совсем недавно.

– Но ведь в день убийства ты сказал, будто с детства жил в доме Фахреддина.

– Да, сказал.

– Выходит, ты солгал тогда?

– Вовсе не солгал. Как мне ага велел говорить, так я и говорил. Мог ли я говорить иначе, если мне заплатил за это сто золотых динаров?

– Знал ли ты, в кого пускаешь стрелу?

– Нет, не знал. Ага показал мне веранду и сказал: "Убьешь первого, кто выйдет сюда!"

– Разве тебе не было известно, что это дворец мелске?

– Нет, этого я не знал. Если бы знал, то не осмелился бы выпустить стрелу.

– Невероятно! Как мог ты, служа столько времени в моем войске, не знать, где находится дворец моего покойного брата атабека Мухаммеда?!

Мансур расхохотался:

–

Да разве я служу в вашем войске?! Я впервые в жизни попал в Хамадан. Семь месяцев я сидел в здешнем зиндане. До этого я был главарем шайки грабителей на дороге между Асадабадом и Хамаданом. В конце концов я попался, и меня привезли в Хамадан. Меня должны были казнить, но этот ага вызгюлил меня из тюрьмы и поручил это дело. Он дал мне сто золотых и сказал, что спасет меня от смерти, если даже меня схватят.
– Где он договаривался с тобой?
– Ага водил меня к себе домой.

– Если тебе покажут этот дом, сможешь ли ты узнать его?

– Конечно, смогу.

Кызыл-Арслан обратился к Хюсамедину:

– Ну, что скажешь нам на это?

– Все, что говорит этот человек - ложь!
– возмутился Хюсамеддин.
– Его подучили говорить так в тюрьме. Когда его допрашивали в день преступления, он говорил совсем другое.

Кызыл-Арслан опять обернулся к Мансуру.

– А ты не мог бы назвать нам какие-нибудь вещи, которые были в доме этого джанаба?

– Могу, это так просто! Дверь нам открыла старая служанка, рябая и кривая на один глаз. В комнате его, как войдешь, справа и слева от двери стоят два страшных львиных чучела.

В клетке на окне - серый попугай. Когда я вошел, он закричал: "Прошу вас! Прошу вас!"

Кызыл-Арслан спросил Хюсамеддина:

– Есть ли все это в твоем доме?

– Да, есть. Но преступник мог и не видеть всего этого. Мои враги подучили его говорить так, ибо они сотни раз бывали у меня.

– Что ты на это ответишь, преступник Мансур?
– спросил Кызыл-Арслан.

Мансур усмехнулся.

– Мой ответ вы уже слышали. Могу добавить, что в доме этого джанаба я видел табакерку, усыпанную рубинами и алмазами, с изображением голой женщины.

Хюсамеддин поспешно замахал рукой.

– Он лжет! У меня нет никакой табакерки!

– - Ага говорит правду, - сказал Мансур.
– Сейчас в его доме этой табакерки нет. Когда ага вышел в другую комнату, чтобы достать для меня из сундучка сто золотых, я, сам не понимая как это случилось, сунул табакерку в свой карман.

Гнев Кызыл-Арслана разом погас. Он весело рассмеялся.

– Где сейчас эта табакерка?

– Она при мне, элахазрет. Могу вернуть ее вам.

– Каким образом тебе удалось пронести ее с собой в тюрьму?

– Как только меня привели в комнату мюдира тюрьмы, я вынул табакерку из кармана и сунул ее под чалму мюдира, которая лежала на тахте. Мне приказали: "раздевайся!" Я разделся и положил свою одежду рядом с чалмой мюдира. Обыскав меня и ничего не найдя, мне опять велели одеться. Одеваясь, я незаметно вытащил из-под чалмы мюдира табакерку и опять спрятал в карман.

– Покажи табакерку!

– Прошу вас, элахазрет.

Мансур, сунув руку за пазуху, извлек табакерку и передал Кызыл-Арслану.