Меч ислама
Шрифт:
– Шейх Джербы, – улыбнулся Оранский. – Чего стоит слово неверного против слова высоко ценимого офицера в христианском суде?
– Против слова заведомого предателя! – влез в разговор Филиппино, не в силах дольше сдерживаться. – Если нужны свидетели, их более чем достаточно. Рабы.
– Где же вы их найдете? – удивился вице-король.
– Ваше высочество, вы что, сомневаетесь в наших словах? – настаивал Джаннеттино. – Вы защищаете этого человека?
– Я, – вице-король вздернул брови, – вас просто предупреждаю, чтобы вы были осмотрительны. Вы можете
Эти слова только разбередили раны адмирала. Он вскочил, резко вскинув голову.
– Платить по своим счетам я буду лишь его величеству императору.
– Естественно, будете. Вас об этом попросят. Но позвольте мне еще раз предупредить вас.
– Благодарю ваше высочество за заботу, – последовал полный иронии ответ.
Принц поклонился.
– Тогда, думаю, это все. Я не вижу смысла в вашем пребывании в Неаполе, если, конечно, вы сами не пожелаете остаться.
– Пожелаю, синьор? У меня слишком мало времени, чтобы терять его здесь. Мне нужны лишь сведения о последнем местонахождении Драгута.
Филиппино разразился угрозами в адрес Просперо и пообещал, что никто и не вспомнит о Джербе, когда с ним будет покончено.
Невозмутимо холодный наместник даже разозлился от подобных выпадов.
– Вы хотите узнать о Драгуте? Ну что ж. От Корсики он отправился на запад, чтобы разорить Балеарские острова под самым носом у императора. – И он вкратце изложил детали этого опустошительного набега, к вящему ужасу слушателей. – Известия об этом кровавом рейде дошли до его величества одновременно с вашим письмом, где вы сообщали, что надежно обложили корсара и его уничтожение неизбежно. Думаю, чувства его величества понятны вам, господин герцог.
Адмирал стоял перед ним, сцепив руки и тяжело дыша, а его племянники смотрели на принца Оранского вытаращенными от ужаса глазами. Потом синьор Андреа несколько разрядил возникшую напряженность.
– Тем больше причин для мести! – воскликнул он. – И если при этом я расстанусь с жизнью, то все же буду отомщен.
Он понимал, что, если теперь не найдет и не уничтожит Драгута, ему не удастся сохранить лицо и жизнь потеряет смысл. Единственный шанс обелить себя – немедленно расправиться с Драгутом.
– Где сейчас находится этот пес? – прорычал он. – Вы знаете?
– Не совсем. – На губах наместника мелькнула тень улыбки. – Но хочется надеяться, что в аду.
Сочтя, что с ним шутят, адмирал разозлился.
– Ваше высочество, я спрашиваю совершенно серьезно.
– Поверьте, я тоже, – сказал принц. – Мессир Драгут вместе со своим флотом – около двадцати шести галер – три недели назад был разгромлен Просперо Адорно и неаполитанской эскадрой, равной примерно половине исламского флота. Ратный подвиг, прогремевший по всем морям отсюда до Кадиса.
Наступило гробовое молчание.
– Если это правда… – Он не мог продолжать.
– Это правда, будьте уверены, – ответил вице-король и добавил подробности: восстановление Пальмы после набега, освобождение пленников с Мальорки и с исламских галер и, кроме того, захват галер для имперского флота.
– В таком случае нам нет нужды оставаться долее в Неаполе и отнимать время у вашего высочества. Я покидаю вас, синьор принц.
Достоинство, с которым Дориа перенес это несчастье, лишившее его последней надежды, заслуживало уважения. Вице-король поднялся, но все же слов утешения не нашел.
– Приятного путешествия вам, синьор, и вам, господа, – вот все, что он смог им сказать, но смягчившийся тон его говорил нечто большее.
Дориа вышел, а за ним и племянники.
На лестнице Филиппино яростно зашептал в ухо дяде:
– Как я вам говорил много лет назад, синьор, mortui non mordent [41] . Теперь, когда эта змея нанесла вам смертельный укус, может, вы мне поверите.
Глава XXXVI
Награда
Вернувшись на борт флагмана, Дориа задумался, куда ему теперь держать путь. Тот же вопрос он задал и своим племянникам, делившим с ним трапезу в его каюте.
Оба молодых человека оценивали положение с философской насмешливостью и винили дядюшку в своих бедах и легковерии, с которым тот отнесся к коварному Просперо Адорно.
41
Мертвая змея не кусается (лат.).
– Хорошенько во всем разобраться – вот единственное, что мы еще можем сделать, синьор, – заметил Джаннеттино. – А разобравшись, вы получите ответ на ваш вопрос.
– Разобраться? – отозвался герцог. – Нет. Все и так ясно. – Он был удручен, но все же сохранил присущее ему холодное достоинство. Голос его был бесцветен, как если бы он думал о чем-то другом.
– В этой продолжительной дуэли победа, похоже, осталась за Просперо Адорно.
– Предательски добытая, – добавил Джаннеттино.
– Ты говоришь так для собственного успокоения. – Адмирал покачал головой. – Но на войне все честно. Когда осуществляется наш собственный замысел, мы называем это стратегическим талантом. Когда же враг добивается успеха, мы называем это предательством.
– Клянусь Господом! – воскликнул Джаннеттино. – Я не считаю себя побежденным.
– Да? Что же остается?
– Справедливость. Когда император узнает о проделке Просперо при Джербе, триумф его превратится в нечто прямо противоположное.