Меч истины
Шрифт:
– Который слишком хорошо владеет мечом? – спросил Визарий, поглаживая бороду, чтобы скрыть ухмылку. Но я достаточно изучил его, чтобы услышать – голос звучал едко.
– Это так, - ответил вождь, не смущаясь. – Однако, дело не только в этом. Никто не видел, чтобы он поджигал храм.
– И всё же ты уверен в его вине? – снова перебил Визарий.
– Только у Лугия были причины это сделать. Его выгнали с пира за насмешки над жрецом, - подал голос Мирташ.
Взгляд Визария заморозил слова у него на языке. Потом пришелец снова оборотился к вождю:
– Ты знаешь о Правде судных
– Ты волен в своих действиях, Меч. Сколько тебе нужно времени? В чём ты нуждаешься?
Визарий сказал, поразмыслив:
– Не могу сказать, когда разберусь до конца. А нужна мне лишь пища да кров, - он усмехнулся.
– Ну, и то, что ты заплатишь по окончании дела.
При этих словах на лице Ойки появилось брезгливое выражение, словно он чистил помойную яму. Это не укрылось от светлых глаз Визария.
– Да, и ещё! Дозволь мальчику, которого посылал за мной, сопровождать меня и далее. Я не знаю ваших людей, мне нужен кто-то здешний.
– Пусть будет так, - приговорил Иктан.
Визарий повернулся, чтобы уйти. Ему не дал Мирташ. Он поднялся с места, и голос его звенел от волнения:
– Послушай, Меч! Я не хочу, чтобы ты думал, будто все здесь тебе враги. Приходи завтра на двор, где тренируется дружина. Пусть они увидят, как выглядит настоящий поединщик.
И поскольку Визарий не прервал его речи, Мирташ решился на улыбку:
– Да и я хочу узнать тебя поближе. Тебя и твой меч.
Чужак кивнул:
– Будь по-твоему, сын вождя.
И мой страх немного отпустил. Кажется, я всё сделал правильно.
***
Визарий растолкал меня чуть свет. Мы спали на сеновале. Никто не решился бы впустить в дом чужака, вот и мне приходилось мыкаться вместе с ним.
– Вставай, мальчишка, - сказал он, стаскивая с меня одеяло.
Я услышал крики петухов и звуки уходящего стада. Было слишком рано для воинских занятий, но Визарий так не думал. Он выгнал меня наружу и заставил бегом покрыть на лесной дороге расстояние четырёх перестрелов. Стоит ли говорить, что я с трудом поспевал за ним – ноги у наёмника слишком длинные, а сам он словно из хорошего железа. Загоняв меня до полусмерти, с головой окунулся в реке, разодрал гребнем длинные волосы и сказал с насмешливой улыбкой:
– На твоём месте я подумал бы всерьёз о кузнечном ремесле. Для воина ты слишком тяжёл.
Это был странный взгляд на вещи. Мой брат Ойка с ним не согласился бы. Зачем герою бегать, если у него топор и панцирь из рыбьего клея? Герой должен крушить вражеский палисад, покуда сородичи бьют из луков по засевшим в ограде трусам. А если враг убегает, пусть преследуют гунны на быстрых конях! Но с Визарием не поспоришь.
– Теперь ты отведёшь меня к человеку, которого обвиняют в поджоге, - сказал он, когда мы поели.
Лугий больше не жил с воинами, но из селения не ушёл. Он был слишком гордым, чтобы бояться. Мы нашли его в охотничьей хижине. Сняв рубашку, Лугий колол дрова. Утренний холодок щипал жилистое, покрытое шрамами тело, но ему словно дела не было до этого.
Когда
– Здравствуй, воин. Моё имя Визарий, люди называют меня Мечом Истины, - голос наёмника звучал ровно, в нём не было враждебности.
– Я знаю, кто ты, палач, - ответил желтоволосый. – Ты пришёл за моей головой?
– Ты хочешь сказать, будто сжёг тот храм? – спросил Визарий с интересом.
– Я не буду оправдываться перед тобой, - дерзко ответил Лугий.
– Иногда это нужно делать, - усмехнулся воин. – Ты немногое знаешь о Мечах Истины.
– С меня довольно, что ты наёмный убийца, - выдохнул певец. – Зачем ты говоришь со мной?
– Затем, чтобы понять, - сказал Визарий. – Говорю же, ты немногое знаешь о Мечах. А я слишком часто убивал на потеху толпе, чтобы торопиться в таком деле.
– Ты невысокого мнения о своём ремесле! – лицо Лугия украсила язвительная усмешка.
– Я говорю не о судных поединках, - спокойно ответил воин. – Когда-то я дрался на арене.
– Ого? Ты был рабом, или тебя соблазнили деньги?
– Я был молод и неплохо скроен. Кое-кто в Риме решил, что я гожусь, чтобы умереть со славой. Мне стоило труда вернуть себе свободу. Но это не значит, что я люблю убивать, - Визарий словно не замечал враждебности своего собеседника, он говорил дружелюбно и ровно. – Ваш молодой вождь просил меня показать, как сражаются фехтовальщики Империи. Ты можешь взглянуть, раз нам предстоит поединок.
– Почему ты предлагаешь это мне? – спросил желтоволосый.
– Потому что я почти наверняка убью того, с кем сошёлся в бою. Тебе может помочь знание моих приёмов.
– Меня это не интересует, - Лугий отвернулся и вновь взялся за топор.
Визарий пожал плечами, и мы пошли прочь. Яркое осеннее солнце слепило глаза.
– Слишком горд, - внезапно сказал воин. – Слишком откровенен. Слишком смел. Так не бывает.
Я не понял, о чём это он. Меня интересовало другое:
– Визарий, ты сказал: он ничего не знает о Мечах. Есть ещё такие, как ты? Вас много?
Он коротко вздохнул:
– Никогда не было много. Это неприятное ремесло. Неприятное и опасное. Но те, кто решил посвятить себя Богу Справедливости, произносят слова и сражаются до тех пор, пока не допустят ошибку. Я не знаю, есть ли такие сейчас, кроме меня. Законы Империи позволяют решать дела без вмешательства Мечей.
Я никогда не слышал о Боге Справедливости.
– Кому ты служишь, Визарий?
– Ты едва ли знаешь о нём – это было давно и далеко. Говорят, он был могучий бог. Он сотворил расу людей – мудрых и сильных, и дал им законы, чтобы они правили всеми по справедливости. Но люди нарушили подаренный закон: они стали завоёвывать других и притеснять их. И тогда воды Океана поглотили землю отступников. А остатки Божественного закона воплотились в Правду Меча. Это случается редко, иногда в целом поколении не находится такого человека. Тот, кто открыл мне это, говорил, что наше время – это время великой битвы, когда пробуждаются силы богов – тех, в кого ещё верят, и тех, кого давно забыли. Я – слуга Забытого. Сейчас стало много злых людей, творящих злые дела. Потому в мир вернулась сила моего бога.