Меч князя Буй-тура
Шрифт:
— Да я уж постою, — начал было Склярик, надеясь, что беседа с руководством завершится быстро. Но Элеонора Арнольдовна повторила уже тверже и настойчивее:
— Присядьте, пожалуйста.
Склярик присел на один из современных офисных стульев, основу которых составляет металло-трубочный каркас, а спинку и сидение — пластик и кожзаменитель. Продукт времени.
— Виталий Исаакович, — вновь мягко и певуче начала Элеонора Арнольдовна, закрыв папку, — вы бы нам доложили, как продвигается расследование хищения экспонатов. Что говорят прокурорские, милицейские чины?.. Когда обещают
Элеонора Арнольдовна поморщилась, словно при зубной боли, явно давая понять, как неприятны ей звонки коллеги.
— Как продвигается расследование дела, мне, как и вам, уважаемая Элеонора Арнольдовна, неизвестно, — пожал худосочными плечами Склярик. — Сие есть тайна следствия, и со мной ею, к сожалению, не делятся… А что до экспонатов, то кто же мог знать, что так случится. У самого кошки на душе скребут, сам с тяжким сердцем на службу выхожу…
— Так у вас, как слышала, связи с милицией, — не дослушав, перебила довольно резко Элеонора Арнольдовна, как бы подзабыв о своей же мягкой манере вести диалог с подчиненными.
— Да какие там связи, — вяло махнул рукой Склярик. — Так, видимость одна: иногда некоторые консультации, иногда экспертные заключения по постановлению следователя, которого порой, не поверите, и в глаза ни разу не видел. Бывает и такое… И, вообще, в милиции, если речь идет о ней, всякие связи стараются сделать односторонними, в их пользу только, — заметил с сожалением. — По-видимому, от нашей общей бедности.
— Духовной бедности? — переспросила Элеонора Арнольдовна.
— В том числе, возможно, и духовной, — уклонился от прямого и категорического ответа Склярик.
Первоначально он имел в виду, конечно же, материальную несостоятельность местных правоохранительных органов, когда даже за проведенную им экспертизу не могли заплатить и униженно просили сделать это «в виде исключения, бесплатно». И ничего не попишешь — приходилось делать. И не раз, и не два…
— Да, да, — покачала пышной прической Элеонора и, переводя разговор в иную плоскость, прищурившись сквозь стекла очков в золотистой оправе, в который раз спросила: — Вы по-прежнему считаете, что никто из наших, — имела в виду сотрудников музея, — к сему делу руку не приложил? А то ведь в столичных музеях конфуз имелся: сотни, если вообще не тысячи экспонатов растащили…
— Считаю, — заверил Склярик, нервно ерзнув на стуле. — За любого сотрудника поручиться могу.
И это эмоциональное заявление Склярика не было его рисовкой, попыткой защитить корпоративную честь, он искренне был убежден, что никто из его коллег руку к хищению не приложил.
— Если так, а милиция не очень-то чешется, то, может быть, мне стоит к губернатору обратиться, используя старые знакомства в Комитете по культуре… Да и с самим губернатором я знакома, правда, типа «здравствуйте — до свиданья»… Как вы считаете? — продолжила между тем Элеонора Арнольдовна.
— Обратиться, конечно, можно, только ни губернатор, ни даже начальник УВД искать похитителей и похищенное,
— Хоть шугнут их, — придерживалась своего мнения Элеонора Арнольдовна, — заставят шевелиться.
— А тут, Элеонора Арнольдовна, на мой взгляд, хоть «шугай», хоть «не шугай», но если оперативники с так называемой «земли» не ухватятся за «ниточку» и не раскрутят все дело, то никакие шугания высоко поставленных особ не помогут. Пример достойный имеется: дело Листьева. Там, как помнится, не только генеральный прокурор да министр МВД «шугали», но и покойный ныне президент Ельцин под личный контроль брал. Да только «воз и ныне там», как заметил когда-то баснописец Крылов.
— Не знала, Виталий Исаакович, что вы большой скептик, — пропела Элеонора Арнольдовна.
— Я — не скептик, я всего лишь уставший оптимист, — отшутился Склярик. — И несмотря ни на что верю, что подчиненные майора Реутова в этот раз не оплошают, найдут и виновника трагедии, и похищенные экспонаты. Так не будем же их нервировать звонками больших начальников.
— Ну-ну, — вновь пропела, блеснув стеклышками очков Элеонора Арнольдовна. — Только до того прекрасного момента отвечать на звонки из Трубчевска придется вам, усталый оптимист. Я же умываю руки. Все, можете быть свободны, Виталий Исаакович.
«Ишь ты: «умываю руки» — совсем как Понтий Пилат, — невесело усмехнулся Склярик, направляясь из кабинета директора в свою коморку на втором этаже. — Любит наша интеллигенция театральные жесты и громкие слова. Хлебом не корми, дай выпендриться».
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Не взяв бесчисленными приступами град Курск, теряя своих воев, половцы, спалив окрестные веси, покатились восвояси.
— С чего бы это? — недоумевала княгиня. — Хитрость какая-то?..
— На хитрость степняки с рожденья ушлы да изворотливы, — согласились воевода и посадник.
Они опять находились вместе с княгиней на вершине все той же Угловой башни, с которой впервые обнаружили появление половецких орд. И лично наблюдали, как степные орды, словно мутные вешние потоки, схлынули за поворотом дороги на Рыльск и Путивль.
— Надо не поддаваться на их хитрости. Поберечься стоит… — на всякий случай предостерегла княгиня своих воевод, а в их лице, соответственно, все курское воинство, успешно отбивавшееся от многочисленного и хорошо вооруженного ворога. — А то мало ли что…
Княгиня Ольга Глебовна по-прежнему была в боевом снаряжении супруга своего — светлом доспехе, перепоясанном ее собственным поясом, на котором висел небольшой меч в ножнах, таком же светлом, как и доспех, шеломе поверх повоя, с бармицей, прикрывающей плечи, и в епанчице. Но без боевых рукавиц и поножей. Женка все ж, а не муж.
Невысокая, она на голову была ниже своих наипервейших помощников-воевод. Но это не мешало ей быть легко узнаваемой всеми защитниками Курска. А уж почитания среди них имела поболе, чем все ее ближайшие помощники.