Меч Королей
Шрифт:
Я закрыл глаза, чтобы враги не увидели слез. Копыта застучали по камням: первые всадники добрались до римской дороги, и мы повернули на юг, к Лундену. Здесь вдоль дороги не было кустов. Справа расстилался длинный склон с только что скошенным лугом, который заканчивался у лесистого гребня, слева было еще одно поле со стерней, а за ним — низкий лесистый холм, где мы сражались с рабами в залитом лунным светом амбаре. Воин снова шлепнул меня по заднице и опять засмеялся, а я крепко зажмурился, как будто можно заглушить боль темнотой. Но я знал, что в Лундене меня ждет еще больше боли, только боль и смерть, где Урд, Верданди и Скульд, три безжалостных норны,
И тут появился Финан.
Вармунд считал, что у ближайшие к Лундену войска Этельстана — это гарнизон в Верламикестере, и поэтому ехал на юг, не послав разведчиков прочесать пастбища и невысокие лесистые холмы по обе стороны от римской дороги. Он считал дорогу безопасной и предвкушал свой триумф, сладость мести и мою смерть.
Но двое слуг Рэдвола ночью добрались до Верламикестера, и Меревал, который когда-то сражался рядом со мной на службе Этельфлед, послал мне на помощь шестьдесят человек, а они-то выслали вперед разведчиков. Они увидели людей Вармунда, но, не зная, сколько у него воинов, осторожно последовали за ними. Они видели, как меня захватили, но не знали, что это я, и поэтому поехали за Вармундом на восток, а в буковом лесу наткнулись на Финана и остальных моих спутников.
Теперь они отбросили осторожность, галопом вылетев из леса к западу от римской дороги. Высокое солнце отражалось от наконечников копий, мечей и щитов с ярким символом Этельстана — драконом с молнией в лапах. Из-под лошадиных копыт разлетались комья земли, грохот просто оглушал.
Люди Вармунда устали, кони все в пене. Несколько мгновений они с недоумением таращились на приближающихся всадников, затем вытащили мечи из ножен и повернулись к атакующим, но Вармунд так и застыл. Я услышал крики, хотя не мог различить, то ли кричали застигнутые врасплох западные саксы, то ли это боевой клич мерсийцев. Но крики как будто вывели Вармунда из оцепенения, он развернул коня и пришпорил его к полю со стерней, лежащему между дорогой и лесистым холмом.
Я был привязан к хвосту его жеребца и мешал ему, он встал на дыбы. Вармунд вонзил шпоры коню в бока, тот заржал, и понесся вперед. Моя лошадь последовала за ним, и теперь настала моя очередь кричать, когда я вывалился из седла. Позади слышались новые крики, мерсийские всадники врезались в западных саксов. Я ничего этого не видел — ни крови на римских камнях, ни умирающих в муках людей. Лошадь тащила меня по сухому жнивью, тело раздирали короткие, острые стебли. Меня подбрасывало на кочках, и я орал, а лошадь все бежала и тащила меня за собой. Я старался напрячь руки, чтобы их не вывернуло, а потом сквозь пелену увидел другую лошадь, увидел землю, взбитую гигантскими копытами, и занесенный надо мной меч.
Затем меч скользнул вниз. Я закричал. И больше ничего не увидел.
Недалеко от Беббанбурга находится пещера, где, как утверждают христиане, спрятали тело святого Кутберта, когда даны опустошили монастырь Линдисфарены, а монахи бежали с трупом святого. Другие говорят, что святой Кутберт какое-то время жил в пещере. Правдива эта история или нет, побывал ли там святой Кутберт живым или мертвым, но христиане чтят пещеру. Иногда во время охоты на оленя или кабана я прохожу мимо пещеры и вижу сплетенные из травы или камыша кресты, которые оставляют паломники с мольбой к святому о помощи. Это священное место, и я его ненавижу. Мы называем его пещерой, но на самом деле это массивный выступ скалы, торчащей на склоне, ее держит одна маленькая каменная колонна.
В детстве, когда мне было лет шесть или семь, мой отец отвел меня в пещеру Святого Кутберта и заставил заползти под огромный каменный выступ. С отцом было пять воинов.
— Не двигайся, парень, — сказал он, взял боевой топор у одного из воинов и изо всех сил стукнул по колонне.
Мне хотелось в ужасе закричать, я представил, как меня раздавит огромный камень, но знал, что меня изобьют до крови, если издам хоть звук. Я съежился, но молчал.
— Не двигайся, парень, — повторил отец и снова со всей силы ударил по колонне. — Однажды эта колонна рухнет, и камень упадет. Возможно, сегодня. — Он снова ударил по колонне, и я опять промолчал. — Не двигайся, парень, — сказал он в третий раз, сел на лошадь и уехал, оставив двух воинов присматривать за мной. — Не разговаривайте с мальчишкой, — приказал он им, — и не разрешайте ему уйти.
И они подчинились.
Мой наставник, отец Беокка, с наступлением темноты пришел мне на помощь, и обнаружил, что я дрожу от страха.
— Твой отец поступил так, — объяснил мне Беокка, — чтобы научить тебя побеждать страх. Но тебе не грозила опасность. Я молился святому Кутберту.
Той ночью и еще много ночей после этого мне снилась огромная каменная глыба, которая на меня падает. В моих снах она падала медленно, дюйм за дюймом, камень стонал, опускаясь так неумолимо, и во сне я был не в силах пошевелиться. Я видел, как скала приближается, знал, что меня медленно раздавит насмерть, и с криком просыпался.
Этот кошмар не снился мне уже много лет, но в тот день я снова проснулся с криком, только теперь я лежал в телеге, на соломе и плащах, под темно-красным плащом.
— Все хорошо, господин, — сказала женщина.
Она ехала со мной в телеге, которая катилась по неровной дороге к Верламикестеру.
— Финан, — позвал я. Солнце слишком сильно светило мне в глаза. — Финан.
— Я здесь, — ответил Финан.
Он ехал верхом рядом с телегой.
Женщина склонилась надо мной, и на мое лицо упала тень.
— Бенедетта, — произнес я.
— Я здесь, господин, с детьми. Мы все здесь.
Я закрыл глаза.
— Нет Вздоха змея, — сказал я.
— Не понимаю, — ответила Бенедетта.
— Моего меча!
— Он вернется к тебе, господин, — пообещал Финан.
— Вармунд?
— Говнюк удрал, господин. — Въехал на лошади прямо в реку. Но я найду его.
— Я сам его найду, — прохрипел я.
— Поспи, господин, — сказала Бенедетта и положила мне на лоб мягкую руку. — Тебе нужно поспать, господин, нужно поспать.
Я заснул, чтобы скрыться от боли. Я слабо помню события после того, как яркий меч Финана перерезал веревку, которая привязывала меня к жеребцу Вармунда.
Меня доставили в Верламикестер. Я помню, как открыл глаза и увидел римскую арку восточных ворот над головой, но, видимо, снова заснул или потерял сознание от боли. Меня положили на кровать, вымыли, а раны, много ран, намазали медом. Мне снова снилась пещера и падающие на меня камни, но теперь я уже не кричал, а проснулся дрожа. Я лежал в комнате с каменными стенами, освещенной зловонными лучинами. Я пришел в замешательство. Какое-то время я думал только о лучинах и зловонии. Их пропитали прогорклым жиром. Затем я почувствовал боль, вспомнил свое унижение и застонал. Я желал забыться сном, но кто-то положил влажную ткань мне на лоб.