Меч короля
Шрифт:
– Пойдем-ка вниз, девочка. Сюда мы еще вернемся.
В путь (глава пятая)
Победу над северянами тогда все королевство праздновало. Некоторые до сих пор дивились, как королю Ардруину их обратно на Северные острова прогнать удалось, потому что надежда и вера давно уже людей к тому времени покинуть успели. Много было убитых; многие души были потеряны. Долго пришлось вычищать всю ту грязь, которую они после себя оставили. Сердца выживших утешало лишь то, что все это не зря оказалось.
За многие годы некоторые люди к частым набегам даже привыкнуть смогли. Однако случались они в деревнях,
Но в этот раз все по-другому было. Северянам практически до Альдерона дойти удалось. Они войска все дальше и дальше к западным границам теснили, при том оборону южных сумев прорвать. Те, кто так рьяно ужасы прошлого забыть пытались, вновь свои ночные кошмары увидели. Особенно небольшие группы врагов страшили, от армии отделившиеся. Тяжко тогда деревням пришлось. Не скоро они еще забудут крики, как острие кинжала, плоть режущее. Каждый житель королевства, спать ложась, подолгу не мог глаз сомкнуть, вслушиваясь в звуки, что темную ночь наполняли. Годы ушли на то, чтобы мир восстановить. Вот только был он слишком шаткий.
Санти же тогда не долго вместе с Ноной оставалась. Ее вскоре Луиза забрала, младшая сестра Катарины. Девочка ни в какую родной дом покидать не хотела. У нее в тот раз отняли все, что вообще отнять можно было. Казалось, что больше уже и забирать-то нечего, но нет. Даже от развалин и руин ее отделить намеревались. Нона думала, что так ей только лучше будет: у Луизы неплохой и просторный дом имелся да пятеро детей в придачу.
Около года маленькая девочка со своими дядей и тетей прожила. Подружиться же ей только с самым младшим ребенком удалось. Мальчика Луккой звали. Проводя вместе с ним часы, Санти забывала о тех утратах и боли, которые ей пережить предоставилось. Печально лишь то, что окончательно о таком забыть невозможно.
Но и тогда полоса неудач этого несчастного ребенка еще не окончена оказалась. Ее дядя вскоре от затяжной болезни умер. Луиза с пятью детьми на руках и прислугой совсем одна осталась. Лучшее, что она могла сделать – со всеми в поместье своей племянницы переехать. Благо, Аверин достаточно денег на непредвиденные расходы приберег.
Там все и осели, потихоньку свой дом восстанавливая. А обеспечивали себя дополнительно тем, что в деревню, именуемую Медвежий ручей, на продажу различные товары, от утвари до овощей, сбывали. По крайней мере голод им точно не грозил. За то они и были благодарны.
Девочке же такое название всегда странным казалось. Нона как-то рассказывала, что ручей, протекающий рядом с этой деревней, на медвежью голову похож. От того ее так и прозвали. Санти же всегда думала, что рядом с этим поселением просто ручей есть, где медведи живут.
Главной же с самого начала все дружно Нону назначили. Даже когда Луиза приехала, ничего не изменилось. Не было у сестры Катарины ни сил, ни времени, ни возможностей с желанием такой большой дом содержать. Да и не хотела она этого толком делать, как бы странно это ни звучало. Однако временами она с Ноной поспорить все-таки любила. Благо, споры эти всегда на доброй ноте заканчивались.
***
Когда Санти вот-вот
С особой любовью она об утренних часах вспоминала. Это было время, когда солнце еще не появилось, но горизонт вдали медленно и неумолимо багроветь начинал. Нона раньше всех вставала и в конюшню бежала, чтобы своего жеребца запрячь. Проезжая последние деревья в лесу, перед ней бескрайнее поле открывалось. Его можно было с морем желтого цвета сравнить, потому что вдали лишь пшеница и небо видны были.
Самое главное здесь – того самого момента дождаться, когда первые лучи солнца из-за горизонта показываются.
– Ну что, дружок. Ты готов? Готов нестись вместе с ветром до самого горизонта и дальше? – спрашивала свою лошадь Нона. Ее серый конь с яблоками по всей спине фыркал и кивал мордой, как будто соглашаясь со своей хозяйкой. Его так же, как и ее, окутывало эйфорией.
А когда над полем ветер проносился, верхушки золотой пшеницы под его неистовой силой пригибались. По всему желтому морю неукротимая волна проходила.
– Пора, – говорила она ему, ударив со всей силы в бока от неописуемого восторга. Конь же этому только рад был.
И он с места в неизвестность рвался. Каждый раз это что-то новое было, таинственное. Пока они бежали, солнце все выше поднималось, освещая поле и ярким светом слепя. Глаза мокрыми от этих лучей становились. А, быть может, Нона и вправду плакала. Вот только если она и плакала, то делала это от счастья.
Так они до самого горизонта неслись, который все никак им покоряться не хотел. Однако попытки черут пересечь и сам ветер обогнать они не оставляли. Почти каждое утро Нона со своим жеребцом вдаль стремились, стараясь открыть и увидеть тот новый мир, который за горизонтом прятался. И каждый раз их брала гордость за то, что им еще на шаг к мечте приблизиться удавалось.
Так вот, поехала однажды Нона в Дормут, чтобы для Санти лошадь купить. Она даже вариантов не рассматривала, в которых ей такой подарок по вкусу не придется. Правда, искать подходящего скакуна женщине долго пришлось. Да и зимой путешествия такого удовольствия, как летом не доставляли.
Нона тогда в кратчайшие сроки чуть ли не весь город вдоль и поперек обошла. Ей, конечно, хорошие скакуны попадались, но от цены аж за сердце схватиться хотелось. Из-за одного такого жеребца она даже с торговцем спорить начала.
– Милая дама, вы только посмотрите. Он ведь прекрасен! А шерсть вся так и лоснится.
– И без тебя вижу, что конь хорош. Но семь серебряных монет он не стоит.
– Как не стоит!? Его можно и в хозяйстве приспособить, и верхом ездить. Такая лошадь – подарок. Совсем молодой жеребец.
– Насколько он быстрый? – спросила его Нона.
– О, за ним не угнаться. Ему даже не надо приказывать: он все наперед знает, – ответил он ей.
– Наперед? – перебил его мужчина, продававший гнедую кобылу. – Не обманывай людей. Да чтобы твоего коня заставить хоть что-то сделать, нужно еще постараться. У тебя же он упрямый, как осел. И то ослы в разы умнее.