Меч любви

Романович Роман

— Понимаю, — кивнул я. — Я, Давид Романович Эварницкий, глава рода Эварницких, а также проклятый бог Элиот, наречённый Сказителем, официально заявляю. На мне долг жизни перед этой девушкой, и я готов любому, кто попытается причинить ей малейший вред, объявить войну. На уничтожение. Вы понимаете, что это значит? — глянул я на мужчину.

— Давид… — покачал головой куратор. — Ты сейчас сильно всё усложняешь. Клятва не даст тебе объявить войну представителю империи.

— Клятва? — рассмеялся я. — Меня вчера убили, Фёдор Михайлович. Это не метафора, а факт. Поэтому клятва аннулирована

в связи с моей смертью. Также это ваша вина, что такое произошло. Ваша — это значит конкретно ваша, ваших кураторов и даже императора, если с его дозволения кто-то поощряет конфликт между мной и храмами.

— Ещё и обвинение императора, — чуть ли не восторженно произнёс незнакомец.

— Что это за смертник? — спросил я у Фёдора Михайловича.

— О нет. Смертник здесь только вы, господин Эварницкий. Фёдор Михайлович, тебе бы тоже обеспокоиться. Вместо повышения как бы на каторгу не угодить.

— Давид, тебе и правда лучше сбавить обороты.

— Я своё слово сказал, — ответил ему. — Можете моё послание императору передать, хоть ещё кому. В случае развития конфликта обещаю — результат ни вам, ни императору, ни самой империи не понравится.

— Кхм-кхм, — раздалось вежливое покашливание у меня из-за спины. — Господа…

Я обернулся и увидел старого знакомого.

— Зануда, надо же, — усмехнулся я. — Смотрю, имидж сменил?

Выглядел он несколько иначе. Появился загар. Аккуратно уложенные волосы сменились лёгким беспорядком на голове, что смотрелось дерзко и стильно. Перестал сутулиться и на окружающий мир смотрел не так зажато. Кажется, даже в плечах чуть раздался.

— Твоими молитвами, — ответил он без улыбки. — Господа, — повторил он, привлекая внимание. — Личным распоряжением императора меня назначили заниматься этим делом. Всем делом, — уточнил он. — Вот приказ. Ознакомьтесь, — вытащил он из артефакта пространства красивую гербовую бумагу.

Что там написано, мне не показали. Фёдор Михайлович озадачился. Незнакомец нахмурился.

— Как это понимать? — возмущённо спросил он.

— Как понимать волю императора? — удивился Зануда. — Как волю, которую следует исполнить немедленно. Передайте все материалы по делу. Вы и ваши люди пока помещаются под карантин.

— Это… — начал было незнакомец, но глянул ещё раз на бумагу и предпочёл заткнуться. — Приступаю к исполнению.

— Благодарю за сотрудничество, — степенно кивнул Зануда. — А теперь, господа, оставьте меня с господином Эварницким.

— Что насчёт ведьмы? — спросил незнакомец, кивнув на Дауру.

— Фёдор Михайлович, подождите с девушкой за дверью, — ответил Зануда.

— Конечно, — ответил тот.

Куратор, возможно, бывший куратор, прихватил Дауру, которая бросила на меня вопросительный взгляд и, дождавшись кивка, проследовала за ним. Незнакомец тоже вышел, и мы с Занудой остались вдвоем.

— Ну что, как с мулатками потусил?

— Спасибо, неплохо, — кивнул он. — Присаживайся, Давид. Ты же не будешь запираться и ответишь на вопросы нормально?

— Здесь не с чем запираться. Меня убил полубог, сын Аресуса, который ещё и с архидемоном сговорился. На месте событий вы должны были найти амулет,

что перебросил мою душу прямиком в инферно, и меч Аргания.

— Аргания? — вскинулся Зануда.

— Ну да, а что? Ты только сейчас узнал, кто меня завалил?

— Ещё час назад я был в другом городе. Меня дёрнули телепортом и направили сюда. Как самого опытного, кто общался с тобой, — поморщился мужчина. — Арганий — это что-то типа ультимативного козыря храмов. Мифический герой, наравне с Гераклом и прочими личностями, отметившимися в древней истории. Так значит, он ещё и с архидемоном сотрудничал?

— В этом нет ничего такого. Архидемоны спокойно тусят с богами.

— Это на Олимпе нормально, а у нас… — покрутил мужчина рукой. — Меня прислали сюда в том числе чтобы найти то, чем прижать храмы.

— Тогда найди амулет.

Зануда достал телефон, отбил парочку сообщений, снова на меня уставился.

— Так что случилось? — спросил он.

— Меня убили и отправили в инферно. Я там немного подрался и воскрес.

— В твоих устах это звучит как типичный вторник.

— Думаешь, как вторник? — задумался я. — Ну да, согласен. Понедельник точно не то. На выходные как-то не тянет. Пятница — совсем мимо. А среда и четверг слишком заурядны. Да, Зануда. Реально неплохо метафору подобрал, — уважительно сказал я.

— Мне бессмысленно заговаривать зубы. Что насчёт девушки? Она действительно провела тёмный ритуал?

— Очень тёмный. Жуткий. Принесла в жертву девственницу.

— Какую ещё девственницу? — напрягся мужчина.

— Ту самую Блохину.

— Погоди, — покачал он головой. — Ты про Елену Блохину? Но она же жива.

— Я и не говорил, что её убили. Даура подбила Блохину поцеловать мой труп. Её поцелуй был страстным, неумелым и таким искренним, что достиг меня в самом инферно, и, заинтригованный вопросом, кто же мне рот слюнявит, я вернулся обратно.

— Хватит нести бред.

— Ты не поверишь, но я говорю абсолютно серьёзно. Это правда. Блохина реально меня целовала. Можешь сам у неё спросить.

— Обязательно спрошу. Так был тёмный ритуал?

— Ты прикалываешься? У вас подопечного в инферно отправили! Вот тебе самый тёмный ритуал!

— Значит, всё же будешь упираться.

— Ты слышал мои слова про девушку?

— Про долг жизни и готовность объявить любому войну?

— Именно. Если слышал, то сам подумай, стоит ли что-то предъявлять девушке, которая спасла мне жизнь, — без тени улыбки серьёзным тоном сказал я.

— Боги с тобой, — махнул рукой он. — Иди уже.

— Очень смешно, — фыркнул я.

Будет он ещё мне про богов шутить.

* * *

Хотел бы я сказать, что в следующие дни жизнь наладилась.

И — скажу. Но не у меня. У других.

Девчонок отпустили. Кима вообще не трогали. Меня Зануда ещё несколько раз допрашивал, но до серьёзных обвинений не дошло. Это больше напоминало переговоры и уточнение позиции оппонента. Действительно ли клятва слетела? На стороне я империи или уже нет? Что думаю делать в отношении храмов? Готов ли пока спустить дело на тормозах и вернуться к обычной жизни? Ну и всё в таком духе.