Меч Люй Дун-Биня
Шрифт:
– Ты что?
– удивленно спросила Ленка.
– Лучше не надо, - пробормотал я первое, что пришло в голову.
– Он очень острый... можно порезаться... И вообще, это не игрушка. Он, может, отравленный. Тут требуется осторожность...
Говоря это я завернул меч в бумагу и закрыл в ящике.
– Жадина-говядина...
– Ленка надула губы и отвернулась, но тут же забыла обо всем и восхищенно вскрикнула, схватив что-то со стола.
– Какая прелесть!
– Она повернулась ко мне.
– А меч, кстати, точно такой же, как у него, - кивнула она на статуэтку.
– Меч Люй Дун-биня, -
– Нет, ты только взгляни, какая прелесть!
– повторила Ленка, тыча мне что-то.
Я взглянул. В руках у нее была маска, сделанная, очевидно, из раскрашенной керамики. Маска изображала лицо молодой женщины - не страшилище, как маски на стенах в нижней комнате, а обыкновенное женское лицо. Но мне она сразу не понравилась. Во-первых, было что-то неуловимо зловещее в чертах лица, что-то такое, от чего по спине у меня пробежали мурашки. А во-вторых - и это было самое неприятное, - лицо очень походило на Ленку. Другая прическа, глаза, естественно, неживые, но губы, нос... В общем, можно было подумать, что ее делали именно с моей Ленки, если бы я не был твердо уверен, что все в этом доме очень древнее.
– Она мне не нравится, - безапелляционно сказал я.
Ленка не обиделась.
– Тогда подари ее мне!
– быстро сказала она.
– Пожалуйста, - пожал я плечами.
– Ты же знаешь, мне для тебя ничего не жалко.
– Спасибо, - тихо сказала она, нежно погладила маску одним пальцем и вдруг подошла и впилась в мои губы крепким поцелуем.
Сама! Впервые она это сделала сама, а то все начинал я! Ленка!!!..
И вот теперь, сидя за столом рядом с ней, я физически чувствовал, как пролетают минуты, и мне было грустно, хотя расставаться предстояло не на годы, не на всю жизнь, а всего лишь на день-другой.
– Пора собираться, - наконец, вздохнул я.
– Скоро последняя электричка. Как бы не опоздать.
– А почему ты решил, что я собираюсь уезжать?
– спросила вдруг Ленка. Сердце мое подпрыгнуло.
– Я приехала на несколько дней. По-моему, нам хватит здесь места. Конечно, если ты выпроваживаешь меня...
– Да нисколечко!
– заорал я. Что еще тут говорить...
– Я лягу в мансарде, - сказал я через некоторое время.
– Надо только найти, чтобы постелить на пол...
Ленка сморщила нос.
– Лучше на кухне, - заупрямилась она.
– Теплее, да и мне не будет страшно. Вдруг ночью под окнами появятся разбойники, а ты их...
– Ну, если разбойники, - согласился я.
– Кстати, в кладовой я видела какие-то старые шубы, продолжала Ленка.
– Вот их тебе и постелим.
Ну и Ленка, подумал я. Все-то успела увидеть...
В чулан, дверь которого выходила в сени, я еще сам не заглядывал, но шубы там точно висели, и я соорудил из них на кухне возле печки великолепную постель...
Проснулся я от какой-то неосознанной тревоги. Левая рука затекла от жесткого ложа, и я сел, разминая ее. Луна на кухню не заглядывала, было совершенно темно, только оконный проем едва светился сиреневым. И тут я услышал жужжание, далекое,
Я решил посмотреть, как там Ленка. Поднялся, натянул джинсы, нашарил дверь и осторожно, чтобы не заскрипела, приоткрыл ее. Луна освещала комнату ярким, неживым светом. Лунные квадраты - на этот раз они показались мне бледно-голубыми, лежали на полу, уже подбираясь к дивану, как в прошлую ночь. Плед на диване был откинут, подушка смята, но Ленки в комнате не было.
Я вошел, и жужжание стало громче. Это был уже не комариный писк, а стрекот мотоцикла, от которого слегка подрагивал под моими босыми ногами пол. И доносился он явно сверху...
Мансарда!
В нерешительности я подошел к лестнице и взялся за перила. В конце концов, что Ленке делать в мансарде посреди ночи?.. Но где ей быть еще?
В голове у меня почему-то вдруг всплыли слова: "Люй Дун-бинь борется со злом и уничтожает силы Тьмы..."
Глупо, - уговаривал я себя, на цыпочках поднимаясь по лестнице.
– Начитался всяких бредней...
Но мне уже было ясно, что жужжание доносится именно из-за закрытой двери мансарды. Не раздумывая, я рванул дверь, шагнул вперед и замер. Открывшаяся картина так крепко врезалась мне в память, что я отчетливо помню все и сейчас, несмотря на прошедшие годы.
Комната была освещена единственной свечой в канделябре на столе, поэтому ее углы скрывались во мраке. Посреди комнаты на коленях, спиной ко мне, стояла Ленка, одетая, с аккуратно причесанными волосами, а на полу перед ней, на развернутой бумаге лежал меч, и между ней и мечом пролегала ослепительно белая полоса.
Меч светился. От него исходило розовое сияние наподобие того, как изображают в кино от груды сокровищ. Меч вибрировал, но не так, как давеча у меня в руке, а жуткой, видимой издалека дрожью, словно пытался сорваться с места, но что-то его не пускало. И жужжал - теперь это было ясно - тоже он.
На полу по правую руку от Ленки стояли три медные чаши с витиеватой резьбой, наполненные разноцветными порошками. Ленка, не глядя, брала щепотку то из одной чаши, то из другой и бросала порошок в сторону меча, бормоча при этом что-то неразборчивое.
Все это промелькнуло передо мной в течение коротких секунд, так что подумать я просто не успел, а невольно спросил: "Ленка, что ты это делаешь?" и шагнул вперед.
И тут она обернулась. В эту секунду я впервые до конца понял выражение "пригвожденный к полу". Она обернулась, взглянула мне прямо в глаза, и я оказался буквально пригвожден к полу, застыл, где был, у стола, не в силах сделать ни шагу вперед, хотя до боли напрягал все мышцы. Я стоял, пытаясь шагнуть, и с ужасом глядел на нее, потому что это была не Ленка, хотя очень похожа и одета точно так же. Это была женщина-маска, которую днем я подарил Ленке. Знакомые черты лица, но чуть смещенные пропорции придавали ему выражение, от которого у меня встал дыбом каждый волосок на теле. И глаза... они не горели ни злобой, ни ненавистью, но были равнодушные и всезнающие... нечеловеческие глаза. Пока я смотрел, ее лицо передернулось странной ухмылкой.