Меч на ладонях
Шрифт:
После недолгого разбирательства с масштабами и названиями городов Костя предложил пробираться вдоль притоков Эльбы в глубь империи до Баварии и уже оттуда направиться в чешскую Богемию.
Немного смущало отсутствие активности в самом городе. Не бегала стража, не скакали рыцари, не трясли торговцев и праздных гуляк. Будто то, что «полочане» скрылись из города, было неопровержимым фактом. Других причин появления выездных отрядов на дороге к Северной марке выходцы из двадцатого века и представить не могли.
Но перед тем как бежать из Магдебурга, требовалось запастись транспортом
– Коня нам надобно, куда ж без коня-то? – сказал Горовой.
Никто не возражал. Правда, денег хватало на не лучшую лошадку. К рынку лошадников, который находился за пределами городских стен, пока еще не стемнело, послали молодого Захара. Он уже вполне сносно изъяснялся по-немецки, умел торговаться и не так выделялся среди местных. Вместе с телегой, или хотя бы седлом, если денег будет совсем не хватать, он будет ожидать остальных беглецов на франкфуртской дороге у пролеска через час после полуночи. Взяв полупустой кошель с последними серебряными марками, Пригодько обнялся с Горовым, пожал руку Малышеву и исчез в трущобах города.
На долю оставшихся в харчевне приходилась миссия по освобождению археолога.
План излагал Костя:
– Я лет пять назад увлекался учением древних японских воинов, нинджа или ниндзя, – начал он издалека. – Это были прекрасные воины, способные пробраться в защищаемый тысячью охранников замок и вынести оттуда все, что надо, или убить того, кого надо.
– Ворюги, что ль? – не понял Горовой.
– Да нет, что ты. Говорю же тебе, воины великие. Когда я обучался в додзе [107] , учитель много читал о них. Даже учил по книжке.
107
Додзе – школа дзю-до.
– Ну и что, научил? – засомневался казак, скептически относившийся к премудростям войны, которые могли быть получены не на поле, а в кабинетах или из книг.
– Ну вот, например, красться как змея, – начал Малышев, но, увидев, как вытягивается лицо у подъесаула, поправился: – Могу бесшумно двигаться в ночи, гипнозу учили, как человека вырубить одним касанием. Да много чему.
– И что, умеешь все это? – все еще не верил подъесаул.
– Да не так чтобы часто пробовал, но я с тех пор столько книг прочитал, – завелся Костя. – У моей бабушки на чердаке любил, знаешь, усесться и тренироваться. Я такую книгу купил переводную! Ее один из наставников этих самых нинджа написал. Как дышать, чтобы силы беречь, как двигаться, как бить и бегать – все там было.
– Да видал я этих япошек, от земли вершок с кепкой, с косами [108] бегают. Под Порт-Артуром за одного русского десяток ложили. Каб не гэты злодеюки с генштабу, так мы б усю Япон-мать-ее-ландию раком поставили. – Горовой уже скептически окинул взглядом притихшего Костю и добавил: – Вон у меня у сотне казак быу, пластун Мыколка Швыд, так той восемь языков из японских окопау вынес. А ты – нинжа, нинжа. Тьфу!
Костя засопел:
– Да
108
По всей видимости, казак имел в виду легендарный меч самураев, катану.
Только нежелание портить отношения перед выполнением важной задачи заставило не разгореться этому спору далее. Это – да отсутствие пива в единственном заказаном ими кувшине. Решение перенесли на ночь, когда пойдут освобождать Сомохова. А пока «полочане» перетряхнули мешки, избавляясь от ненужного, достали одежду потемней и попробовали прикорнуть до полуночи. Молчаливых иностранцев в харчевне старались не беспокоить – а то, не ровен час, за запакованные в холстины мечи и секиры могут схватиться. Так они и провели следующие пять часов.
– Да я его, этого кобеля, я его… – Императрица потрясала пяльцами.
Она набрала воздуха в легкие, собираясь перечислять кары, но внезапно, будто что-то в ней сломалось, Адельгейда кулем села на пол и разрыдалась.
– Я его… – доносилось сквозь всхлипы.
Иоланта спрыгнула с лежанки и опустилась у ног госпожи и подруги.
– Я его… – твердила, рыдая, молодая обманутая жена.
Переливы всхлипов сменялись стенаниями и стонами.
– Я ничего ему сделать не смогу, – наконец выдавила она из себя, шмыгая носом. – Ну вот где он? Меня травят, последнего верного человека со света сживают, а он у этой потаскухи. Думает, своей охотой хоть кому-то здесь мозги может запудрить. Козел!
Иоланта, как могла, утешала.
– Ну и ладно. Подумаешь, изменил разок, – сказала она и уверенным тоном добавила: – Все они так делают. Это в натуре ихней.
Адельгейда положила голову на плечо своей хрупкой утешительницы:
– Да он же меня на руках носил. Клялся, божился. Он же ни на кого уже год не смотрел.
Иоланта поглаживала ее голову, баюкая и покачиваясь. Адельгейда понемногу приходила в себя.
– Я же только… Он же… – И уже возмущенно: – Какой же гад он!
Иоланта кивнула.
Адельгейда напряглась.
– Это же он меня отравить хотел! – Глаза императрицы налились слезами. – Через итальяшку своего. Знаем, какой из него медик. Отравитель! Этот купчишка перед тем, как к столу идти, с лекарем шептался. А потом исчез, как и не было!
Баронесса застыла, ладошкой сдерживая вскрик. Видимо, эта мысль пришла в голову не одной дочке Всеволода Старого. Адельгейда продолжала:
– Чтобы к этой шлюхе подзаборной, к этой козлиной баронеске ездить с моей могилки. А меня на погост свезти. Не получилось в этот раз, завтра еще попробует!
Она разревелась еще пуще.
– Что же делать-то?
Иоланта сглотнула. Нехорошая мысль лезла ей в голову, но избавиться от этого она не могла. Выдержав внутреннюю борьбу, воспитанница августейшей особы тихо прошептала:
– Бежать вам надо, ваше величество.
Рыдающая Адельгейда осеклась:
– Как бежать? Куда?