Меч над пропастью
Шрифт:
– Дальше идем, не летим. Мы всегда идем к пещере с водопадом. Это знак почтения.
– Знак почтения, – эхом откликнулся Моцарт.
Платформа приземлилась на широкой и довольно ровной каменной плите. Доктор Миллер сошла с нее, присела, разминая ноги, вытерла испарину со лба. Шекспир держался рядом, ухватившись за рукав комбинезона, Моцарт резво поскакал к тропе, что шла вдоль высохшего русла. Вероятно, взятый им темп не соответствовал почтению к святыне, и Шекспир окликнул торопыгу:
– Ты, убежавший вперед! Вернись!
Моцарт вернулся, пристроился к Большой Белой с другой стороны. Они
Доктор Миллер была в сомнении – ей не хотелось покидать транспортное средство почти в сорока километрах от лагеря. На платформе находился довольно объемистый груз – тяжелый контейнер с приборами, в рюкзаке лежали пищевые капсулы, тубы с водой и соком и кое-какое снаряжение, а контрольная панель позволяла связаться с базой или вызвать из лагеря роботов. С другой стороны, в этих горах ей ничего не грозило, ни хищные звери, ни ядовитые гады, ни извержения вулканов. «В конце концов, – подумала она, – можно оставить маяк у этой пещеры с водопадом и вернуться к ней в любое время». Эта мысль ее успокоила; раскрыв контейнер, она достала обруч с голокамерой и плоский диск маяка, рассовала по карманам тубы с шоколадом и водой, потом спросила:
– Идти далеко?
– Близко, – сообщил Моцарт и, втянув губы трубкой, просвистел нечто ободряющее. – Большая Белая не устанет.
Вдохнув обжигающий воздух, Нора Миллер двинулась к тропе. Галька скрипела и шелестела под ее ногами.
За поворотом долины перед ними открылся просторный карниз, висевший метрах в пятнадцати над высохшей рекой. Тропа поднималась к нему зигзагом, и, преодолев ее, Миллер увидела площадку в обрамлении коричневых и серых скал, между которыми зияло отверстие грота. Он был высоким и широким, но слишком мелким, чтобы именоваться пещерой, – солнечные лучи свободно скользили по задней стене, высвечивая каждый выступ, каждую трещинку в камне. И, разумеется, никакого водопада здесь не было.
Доктор Миллер взглянула на грот и утесы, надеясь обнаружить что-то любопытное – скажем, иероглифы, рисунок фигуры в скафандре или, на крайний случай, пробитую лазером дыру. Но ничего такого не нашлось, и она промолвила с разочарованным вздохом:
– Где же водопад? Я не вижу здесь воды. Или те, кто остался без шоколада, пошутили?
Концепция юмора, в отличие от лжи, была зверолюдям знакома. Но Шекспир ответил с полной серьезностью:
– Вода будет, Большая Белая.
– Только ее нельзя пить, – проверещал Моцарт.
– И к ней нельзя приближаться. Пусть Большая Белая встанет здесь. – Шекспир показал на край обрыва.
– Отсюда хорошо видно, – добавил Моцарт.
– Будет радуга, будет вода, и в ней – много других мест. Скоро. Я это чувствую.
– Других мест? – Миллер нахмурилась. – Об этом вы мне не рассказывали. Что это за места?
– Другие, – повторил Шекспир, а Моцарт поинтересовался:
– Сколько у тебя коричневого сладкого?
– Вам хватит, – буркнула Миллер и сунула каждому по тюбику с шоколадом. Моцарт тут же присосался к лакомству, а более обстоятельный Шекспир сказал:
– Сейчас. Смотри, Большая Белая. Будет красиво.
Отверстие грота вдруг затянулось
Глаза Норы Миллер широко раскрылись. Словно зачарованная, она сделала шаг к гроту, потом другой, третий, четвертый… Сзади, на самом краешке карниза, тревожно заверещали малыши: «Не ходи… нельзя, Большая Белая… назад, назад…» Она их не слышала. Сейчас она даже не пыталась осмыслить явившийся ей феномен, а думала только о приборах, оставшихся на платформе. Как работать без оборудования?.. – мелькнула мысль. Ну, хотя бы провести визуальный осмотр этого чуда… сбросить маяк… изучить пещеру и записать увиденное…
Вытащив диск маяка, доктор Миллер направилась к гроту с твердым намерением осмотреть его и поискать голопроекторы, источник этих поразительных картин. Перед ней был горный пейзаж, широкое ущелье с обломанными кустами и вытоптанными травами; в дальнем его конце что-то виднелось – повозки, или жилища, или просто изгородь, сплетенная из гибких ветвей. Она сделала последний шаг, проскользнула сквозь незримую завесу и исчезла.
Два маленьких существа, оставшихся на карнизе, горестно взвыли.
Проход сквозь Спящую Воду был неощутимым. Первой на другую сторону перебралась повозка с женщинами, за ней – шесть всадников, возглавляемых Кадрангой, и, наконец, сам Тревельян. Даже для человека, привыкшего странствовать в Галактике, прыжок из сумрачного подземелья в знойный день, под яркое сияние светил, мнился волшебством. Сердце Ивара билось глухо и неровно, но медицинский имплант помог совладать с волнением. Шас-га особых эмоций не проявили – для них чудо было всего лишь чудом, а не наследием древней загадочной расы.
Махнув рукой, Тревельян велел спутникам двигаться к лагерю Трубача, спрыгнул на землю и подобрал пару увесистых камней. Перед ним был горный склон, очень крутой и уходивший ввысь на сотни метров; лучи Асура и Ракшаса освещали его от подножия до остроконечного пика, воткнувшегося в мутные небеса. Вероятно, стороннему наблюдателю показалось бы, что караван возник прямо из скалы, то ли вынырнув из нее, то ли материализовавшись в воздухе у самой ее поверхности. Никаких следов портала Ивар не заметил, но, возможно, он был невидимым для глаз и земных приборов.