Меч некроманта
Шрифт:
Впрочем, он пока не допустил ни одного промаха, и значит, можно вволю насладиться сочной мякотью запретных плодов, удивительно сладких оттого, что они ворованные, оттого, что ты сделал нечто вопреки здравому смыслу.
Джинн хмыкнул.
Вот именно — здравому смыслу. Каждый, даже начинающий и очень зеленый джинн знает, что в разуме дракона копаться не просто опасно, а — очень опасно. Особенно, если тебе этого очень хочется. Беда была в том, что ему не просто очень хотелось, он уже не мог жить дальше без попыток вернуть себе свободу, без этой, так понравившейся
Вот только, в его действиях не было ничего от желания проскочить «на авось», от глупой, несбыточной надежды на удачу. Пробираясь по запутанным тропинкам памяти дракона, джинн рассчитывал каждый шаг, одновременно стараясь не потерять ориентацию, не сбиться с верного направления. А это, между прочим, было довольно трудно сделать, поскольку он столкнулся с настоящим ураганом мыслей, и не только столкнулся, но и оказался где-то очень близко к его середине.
Это сбивало с толку, это мешало, это тормозило продвижение, жгло напрасно время, которого и без того осталось мало.
Джинн приказал себе забыть о времени. Не хватало ему сейчас начать торопиться. Лучше сразу сдаться и, пока не поздно, отказаться от мысли заставить дракона совершить кое-какие, так необходимые в данный момент действия. По крайней мере — ничего не потеряешь.
Джинн даже потратил краткий промежуток времени на обдумывание этой возможности, но все-таки двинулся дальше.
Нет и еще раз — нет. Он не отступит. Он сделает невозможное — овладеет сознанием дракона, заставит его себе служить. Главное — не допускать ошибок.
Он продвигался вперед, медленно, осторожно, пока не очутился в нужной части сознания. А, оказавшись там, оглядевшись и еще раз убедившись, что не ошибся, решил слегка перевести дух, немного отдохнуть.
Прежде чем приступать к главному, надлежало успокоиться, собраться с мыслями, в очередной раз продумать все предстоящие действия.
Осторожность и терпение, еще раз — осторожность и терпение.
Теперь он был в самом центре сознания дракона, там, где до него не рискнул побывать ни один джинн. Это было приятно, понимать, что совершил нечто, другим недоступное, представлять, как удивятся соплеменники, узнав о его подвиге.
Удивятся?
Не стоит торопиться, ох, не стоит. Вот когда все закончится...
Вокруг него ревели и бились, словно прибой о скалистый берег тяжелые, мрачные мысли дракона. Они и в самом деле отличались от мыслей любого другого создания. И был, конечно, был в них словно бы некий подголосок или привкус, а может и запах, но вероятнее всего — некая неуловимая добавка, делающая эти мысли особенными, истинно драконовскими, придающая даже самой простой из них особую мудрость, свойственную только созданию из древнего, прославленного во многих легендах и песнях рода.
Это слегка тревожило.
Сумеет ли он подмешать к ним своим собственные мысли, заставить дракона поступить надлежащим образом? Вдруг тот почувствует посторонний привкус?
Впрочем, об этом надо было думать раньше. Теперь, когда все складывалось так удачно,
Он взялся за дело.
Медленно — медленно, осторожно — осторожно, по чуть-чуть... Для начала надлежало вжиться в мысли, раствориться в них, не забыв, однако, о том, кем являешься на самом деле. Это было трудно, очень трудно, и если не обладать надлежащим опытом — невозможно. Только он, этот опыт — был. И дело спорилось.
Нащупав основной стержень мыслей, джинн занялся его изучением и быстро обнаружил, что он вращается вокруг нескольких странных понятий, касающихся продергивания некоей фигуры четырехмерного живого существа через ушко отрицательномерной иглы, как процесса понимая окружающего мира, с точки зрения неформальной логики, имеющей в своей основе Шесть Канонических, Известных Даже Младенцу Полуреалистических Предпосылок.
Не сделав ни малейшей попытки вникнуть в суть всей этой тарабарщины, джинн отправился дальше по стержню и вскоре добрался до того места, где он, истончившись, превращался в мысли о самых наипростейших действиях. К слову сказать, львиная их доля, сейчас была посвящена обдумыванию способа, окончательного уничтожения трех человеческих скелетов, раз за разом восстававших из обломков.
Так ли уж трудно было подсунуть в этот клубок одну, чрезвычайно простую, но дельную мысль? Совсем не трудно. Джинн так и поступил. Мысль, попавшая от него дракону, состояла всего из одного слова, но этого было достаточно. Слово это было — «разделяй».
Вот и все. Мысль была подсунута. Более того — она не пропала, она оказалась замечена, а вслед за этим и взята на вооружение. И значит, в ее повторном внедрении не было никакой нужды.
Теперь еще одна, следующая: «Догони крысиного короля и ударь его хвостом по голове. Очень осторожно. Это будет неплохая шутка»
Кажется — прижилась.
Джинн почувствовал радость.
У него и в самом деле у него все получилось как надо, как положено. Он совершил невозможное. Проник в мозг дракона и приживил в него две мысли. Его имя прославится, о нем станут слагать легенды, а потом...
Стоп, стоп, сказал он себе, не стоит торопиться. Терпение и еще раз терпение. И пусть сейчас осталось всего-навсего покинуть сознание дракона, он не должен расслабляться.
Не расслабляться. Конец, как известно, делу венец.
Как и положено в таких случаях, он замер. Прежде чем уходить из сознания дракона, необходимо было выждать, оглядеться, и лишь тогда...
Текло время.
Он выжидал, примеривался, оглядывался и лишь окончательно убедившись, что его мысль не была воспринята как чужеродная, увидев как дракон воплощает ее в жизнь, далеко расшвыривая части скелетов, точно так же, как и раньше, осторожно и незаметно, испытывая от этого небывалое облегчение, выскользнул из сознания дракона.
Прочь, прочь, в знакомую лампу! Подальше от опасности, навстречу привычным бассейну и гуриям. Ждать следующей возможности чуть-чуть изменить события, выстроить из изменений цепь, на конце которой будет долгожданная свобода.