Меч Пересвета
Шрифт:
Наступила тишина. Все сосредоточенно размышляли. Первым подал голос Миша:
– Наверное, он просто не мог их забрать. Мы уезжали с ним вместе, я бы заметил лишнюю сумку, мог спросить, что в ней, вот он и боялся. Вероятно, он хотел их спрятать до времени.
– Допустим, – поморщилась Юлька. – Но вы-то уехали в конце августа, а мы мечи нашли в начале октября! Почему он столько времени за ними не приезжал, скажет мне кто-нибудь?
– Дела? Занят был? – предположил Батон.
Никто даже не улыбнулся. В гостиной Нино Вахтанговны снова повисло молчание.
– Более
– Чем – что? – чуть не подавился пахлавой Батон.
– Бельмондистее. То есть похож на Бельмондо. Жизнерадостная обезьяна гораздо надежнее, чем самовлюбленный красавчик. Натэла, имей это в виду!
Все находящиеся в комнате мужчины, включая Игоря Петровича, дружно взглянули в огромное зеркало на стене. Атаманов остался весьма собой доволен. Пашка, наоборот, нахмурился, скорчил в зеркало зверскую рожу и покосился на Соню. Та, не замечая его гримас, о чем-то сосредоточенно думала. Потом медленно произнесла:
– Кажется, я знаю, как поступить…
– Соня, ты гений! – воскликнул Полторецкий-старший, когда Соня закончила излагать свой план.
Девчонки дружно заверещали от радости, Миша широко улыбнулся. Атаманов и Батон показали друг другу большие пальцы. Пашка повернулся к деду и серьезно спросил:
– Петрович, если женщина и красивая, и умная, – это опасно?
– Это со-кру-ши-тель-но! – хлопнул ладонью по колену генерал. – И потому говорю тебе еще раз: проведи сравнительный анализ своих умственных данных и мозгов присутствующей здесь очаровательной мадемуазель, как следует подумай, взвесь все варианты и неизбежные последствия и…
– Женись! – с триумфом закончила Нино Вахтанговна.
Грянул хохот, от которого задрожали стены. Не смеялись только Пашка и Соня, задумчиво уставившиеся друг на друга.
– План действительно заслуживает признания, – отсмеявшись, признал Игорь Петрович. – Но мне только непонятно, каким образом мы заставим Соломона Борисовича играть по нашим картам.
– Вот уж что будет как раз очень просто… – улыбнулась Соня. – Позвольте мне.
И прежде чем кто-нибудь из компании понял, что она хочет делать, Соня достала мобильный, набрала номер и заговорила:
– Шолом, Соломон Борисович. Это Соня Гринберг. Нет, мамы еще нет в Москве, но она будет через три дня, в субботу. Правда, ненадолго, двадцать первого снова улетает, в Вену. Не за что, не за что… Соломон Борисович, не могла бы я попросить вас о небольшом одолжении?
В субботу к вечеру дождь прекратился и из серых облаков вылезло неяркое осеннее солнце. Пятна «зайчиков» запрыгали по стенам гостиной Нино Вахтанговны, где, как и три дня назад, собралась вся компания Юльки Полундры плюс Миша Варламенко, плюс Игорь Петрович и бабушка Нинико, плюс… Таня.
Никто из Юлькиной компании до последнего не верил, что Таня согласится на задуманную авантюру. Не сомневалась
– М-да… – покачала головой Нино Вахтанговна, смерив Таню с головы до ног придирчивым взглядом и остановившись на распухшем от слез, блеклом личике. – Тут придется поработать, а времени мало. Ну-ка, сильная половина, марш на кухню! Натэла, еда в доме есть? Вот и пусть они там едят! И не лезут пока!
Пацаны и генерал были насильно выставлены. Натэла в качестве компенсации выставила перед ними на стол огромный, как колесо, мясной пирог, а сама вихрем помчалась обратно в гостиную, где из распахнутого зеркального шкафа уже летели вечерние платья матери Натэлы, актрисы Театра драмы. Их выбрасывали одно за другим Юлька и Белка, Соня расправляла каждое и раскладывала по креслам и дивану, а Нино Вахтанговна уговаривала вытаращившую от растерянности глаза Таню:
– Ну же, деточка, раздевайтесь, посмотрим, что можно сделать. Ваш выход через два часа, а вы ни капли не готовы!
– Н-н-н-нинико Вахтанговна, может быть, не надо? – стучала зубами Таня, неловко стягивая через голову свой бесформенный свитер. – Я… я боюсь… я… не сумею…
– Обещаю вам, все будет прекрасно! Или я не Нино Мтварадзе! Вам кто-нибудь говорил, что у вас шикарные волосы? Снимайте заколку… В наше время такую длину уже мало кто имеет, лень возиться, а какое большое поле деятельности! Цвет чудесный, настоящий пепельный, прекрасно… значит, дело только за прической… Садитесь в кресло и думайте о приятном! Можете даже про своего мерзавца. Соня, что там с платьями?
– Может, это? Стальной цвет подойдет к глазам.
– Нет, она в нем станет похожей на Еву Браун. Хотя, может быть… Нет!
– Зеленое?
– Пропадут глаза. И вырез слишком вызывающий, только наша Тамрико может себе такой позволить.
– Белое закрытое?
– Как непорочная дева, фу… А нам нужна фам фаталь! О, вон то в самый раз будет! Пятен нет? Швы целы? Великолепно, то, что нужно!
– Вы… уверены? – робко спросила Таня, поглядывая из-под охапки собственных переброшенных на лицо волос на фиолетовое, с серебристым блеском, платье «в пол».
– Абсолютно! Детка, вы умеете ходить на каблуках?
– Да. Я занималась бальными танцами…
– В самом деле? – обрадовалась бабушка. – То-то я сразу заметила вашу чудную осанку! Танечка, как вы можете прятать такую фигуру под вашими жуткими свитерами? Ох, если бы у меня такая была в ваши годы… Бэлла, Юля, достаньте туфли из крокодиловой кожи… там, под шкафом… Девочка моя, у вас ведь тридцать восьмой размер? А к платью пойдет мой аметистовый гарнитур… Натэла, «Ланком» лежит в верхнем ящике, сейчас будем делать лицо. Таня, вы думаете о приятном?