Меч Рассвета
Шрифт:
– Посмотрим, кто пожалеет, – откликнулся Курт.
Из пустоты соткалась стена. Соткалась и преградила дорогу. Курт пнул ее ногой, и стена рухнула. Перелезать завал Курту не хотелось. Усилием воли он заставил обломки стены исчезнуть.
«Почему я вообще тащусь вдоль по этому унылому безобразию?» – вдруг пришла мысль.
Курт толкнулся плечом и проломился в соседний тоннель. Несколько сотен скелетов бросились на него со всех сторон. Взревев от испуга и ярости, Курт несколько раз перевернул тоннель вверх тормашками, сам оставаясь при этом неподвижным. Его тело как бы висело в пустоте, а все вокруг
Курт проломился в следующий тоннель, несколько раз, не глядя, его перевернул и ринулся в следующий. Еще… еще… Вскоре ему стало казаться, что от него кто-то убегает. Убегает, творя за своей спиной новые залы, ходы и переходы. Ходы получались все более однообразными, а монстры все более неубедительными. Наконец Курт просто прошел через очередную толпу скелетов. Они оказались бесплотными.
– Сейчас я до тебя доберусь! – прошептал Курт и шагнул вперед.
Курт шагнул вперед, и огромная фигура, имеющая лишь отдаленное сходство с человеческой, огромная и нелепая фигура, сотканная из черного хрипящего пламени, навалилась на него и он закричал. Закричал и стал падать. Падать в никуда. В руке сам собой соткался волшебный меч, и Курт раз за разом рассекал этим мечом окружающее его отсутствие, а все его тело горело, горело, охваченное колдовским черным пламенем.
Горело… горело… горело…
Каким-то чудом он был все еще жив. Он падал, а дна все не было.
Все ниже… ниже… ниже…
Мимо него мелькали серебристо-серые и золотисто-коричневые круги, вспыхивали корявые подобия надписей, торчали причудливые деревья без листьев, мгновения абсолютной тьмы сменялись яркими вспышками света.
«Озеро Силы! – вспомнил Курт. – Моей Силы!»
Последняя вспышка тьмы плавно раздалась в стороны, угасла, и Курт увидел свое озеро. Оно дохнуло на него таким покоем, что черное пламя, пожирающее Курта, неуверенно заколебалось… а потом оно и вовсе сгинуло, потому что Курт бросился в светящуюся колдовскую воду.
Озеро! Озеро! Озеро!
Он нырнул в него, не раздумывая. Мгновенный всепожирающий лед почти убил его сознание, а потом ему внезапно стало тепло и хорошо. Так тепло и хорошо, как никогда в жизни.
– Вроде как живой, – пробормотал Курт, нисколько не удивляясь, что он говорит под водой, и слова не выходят изо рта пузырями воздуха.
Мало того, он и дышать под водой может!
– Не превратился ли я, сам того не заметив, в какую-нибудь жабу или лягушку? – сам у себя спросил он. – Да нет, руки вроде бы нормальные… человеческие. И нога тоже. Хотя они же в башмаках, кто знает, вдруг там уже ласты вместо ног? Ничего, главное, чтоб не склеились. И вообще, Аглария утверждала, что любит экзотику…
Курт выбрался из воды. Присел на берегу. Ощупал себя.
– Как ни странно – цел, – резюмировал он. – И жабры с ластами не выросли.
Темные, чуть колышущиеся лохмотья мрака уютно покачивались над его головой.
– Хвала всем Богам, ты все-таки выбрался!
Курт сперва даже не понял, что именно произошло и откуда исходит голос, а когда понял – несколько ошалел: прямо у него на носу открылся крошечный портал и из портала выбрался крошечный Зикер.
– Зикер…
– Думаешь, так легко пробраться в чужое место силы? – откликнулся Зикер.
– А… почему ты у меня на носу? – продолжил Курт.
– А тебе было бы смешнее, если б я открыл портал у тебя в штанах? – огрызнулся Зикер. – Мне нужен контакт с твоей кожей, иначе это место убьет меня. А тебе…
– Зикер, я… – испуганно прервал его Курт.
– Молчи и слушай! – в свою очередь сурово оборвал его Зикер. – Ты здесь всего лишь второй раз, сколько я помню из твоих рассказов. В первый – у тебя был ход наверх, а сейчас – нет. Архимагистр успел уничтожить ту реальность, где вы с ним сражались, так что я – твой единственный шанс вернуться обратно в мир. Самостоятельно находить дорогу отсюда ты научишься еще не скоро.
– Понял, – кивнул Курт.
– Очень хорошо, – кивнул Зикер. – Тогда слушай… сейчас ты закроешь глаза и увидишь тропинку. Закрывай.
– Закрыл, – послушно кивнул Курт, закрывая глаза.
– Видь, – распорядился Зикер.
– Вижу, – кивнул Курт.
Такую тропинку и в самом деле несложно было увидеть.
Она как бы сама собой возникла перед внутренним взором. И вся состояла из чьих-то носов.
– Вот и иди по ней, – распорядился Зикер.
– А куда я приду? – со страхом спросил Курт, наступая на первый нос.
– Куда надо, туда и придешь, – отозвался Зикер, и Курт почувствовал, что его собственный нос опустел.
Курт вздохнул и шагнул на тропинку. А что ему еще оставалось? Носы смешно попискивали, когда он наступал на них. Идти было как-то неловко и странно. В голове смутно шевелилась какая-то стихотворная чушь из прошлого. Не то обрывки старинных баллад, не то жалкие попытки самостоятельно сочинить что-то в этом роде. Тропинка петляла во мраке и тумане, внезапные участки света выглядели скорей как твердые тела, чем как отверстия, ведущие куда-то. Впрочем, Курт и вообще не мог сказать, есть ли вокруг хоть что-то, кроме странной тропинки из чьих-то носов, по которой он уходил от места своей Силы невесть куда.
«Правильно ли я делаю?» – заскребся внутренний голос. Но вопрос был тусклый, неестественный, неискренний, и быстро распался, не выдержав столкновения с каким-то особенно длинным носом.
Внезапно Курт почувствовал, как его ухватила неведомая и страшная сила, ухватила, скрутила, и… он почувствовал, как его выворачивают наизнанку и втаскивают внутрь его самого, прямо через левое ухо. Он взвыл, рванулся и…
И оказался в уютном кресле, в Башне Зикера, с бокалом топталовки в руках.
– Осторожней! Не разлей ценный продукт! – промолвил Зикер, сидящий напротив него.
– Кошмар! – выдохнул Курт. – Что это было?
– Что ты имеешь в виду? – уточнил Зикер. – С тобой сегодня много чего было.
– Мне показалось… да нет, я просто убежден… что меня… меня… вывернуло наизнанку… да еще через ухо втянуло внутрь меня самого! – выпалил Курт. – Это… это…
– Прости, Курт, – вздохнул Зикер. – Но это самый быстрый и безопасный способ выдернуть кого бы то ни было из любой точки пространства… если бы ты еще немного прошел по этой тропе, то пришел бы в место, которое вряд ли бы тебе понравилось.