Меч Рассвета
Шрифт:
Весь мир содрогнулся в тот день до основания, ибо пришло время Последней Битвы, и все сущее, без сомнения, знало это. Великий, древний Враг восстал из своей Тени, поднялся со дна своего могущества, из той бездны, куда Его некогда сообща обрушили Прежние Боги этого Мира, бывшие тогда и могущественнее и храбрее Богов нынешних.
Первая нота Последней Песни была спета!
И не было у мира других защитников, кроме малой горстки отчаянных смельчаков, решившихся на безумное предприятие, посмевших бросить вызов древнему исчадию тьмы.
Башню
Что-то было не так. Что-то было страшно не так. Что-то было хуже, чем все беды и горести, вместе взятые.
«Голор?» – мелькнуло в голове Зикера.
Что-то происходило с реальностью. Неописуемое что-то.
– Нет, – услышал Зикер отчаянный шепот Тенгере. – Нет!
И по тому, как напряглось все тело его ученика, по рукам, судорожно вцепившимся в колдовской шар, окончательно понял – дело плохо.
Богиня появилась почти мгновенно. Словно бы впорхнула в кабинет – а что двери при этом не стало, Зикер просто не заметил. Не до того было Он сконцентрировался, посылая Тенгере поток чистой силы, и в один шаг оказался рядом. Богиня уже стояла, обнимая мужа за плечи, делясь своей силой. Побелевшие пальцы Тенгере мертвой хваткой вцепились в линии реальности.
– Нет! Не смей! Не отдам, сволочь! – лихорадочно шептал Тенгере. – Это мой мир, слышишь? Убирайся прочь, тварь!
Линии реальности тяжко вибрировали под его пальцами, и все силился, нарастая, гулкий пронзительный рев.
– Отпусти! – испуганно выдохнул Зикер. – Отпусти, придурок! Без пальцев останешься!
– Нет! – с отчаяньем отрезал Тенгере. – Нельзя отпускать! Он сейчас весь мир на клочки порвет! И плевать ему на Курта с его заколдованным кольцом! Ему на все плевать! Он просто порвет мир в клочья!
– Голор? – быстро спросил Зикер.
Спросил, просто чтоб сказать хоть что-нибудь, он уже знал ответ.
– Он вспомнил, – тусклым голосом ответил Тенгере. – Ему нашептали. Я не успел… не сумел увидеть – кто…
– Будь он проклят, кто бы он ни был, – бросил Зикер. – Будь он проклят на всех языках и молчаниях, будь он проклят тремя днями гибели и девятьсот девятью именами Заката!
И в этот миг внутри шара произошел взрыв!
С коротким пронзительным стоном Тенгере выдернул из шара свои странно-светящиеся пальцы.
– Любимый! Больно?! – воскликнула Богиня.
И замерла, застыла, против своей воли вновь глядя не на руки Тенгере, а туда, куда смотрел он сам, куда смотрел и Зикер. В колдовской мерцающий шар, где рвалась на клочки реальность всего мира, где обрывались связи и судьбы,
Хаос, кипящий в шаре, поразил Зикера.
Великий Черный Маг не знал, что делать!
Линии реальности покрывались багровыми пузырями и лопались, скручивались черными бесформенными жгутами, взрывались с треском, разбрасывая вокруг себя обломки, вспыхивали и сгорали, рассеивая пепел, трескались, крошились, гнили, попросту таяли… не было конца этому разрушению.
«Конец».
«Что-то делать уже поздно».
Великий Черный Маг Зикер Барла Толлен медленно выдохнул. Жить этому миру оставались считанные часы. И ничего нельзя было сделать. Ничего.
Перекореженный портал выплюнул всклокоченного Йоштре Туйена.
– Стабильность мира нарушена! – выдохнул тот. – Зикер, я к себе! Попытаюсь задействовать и Белый, и Черный Ордена одновременно! Может, удастся удержать…
Он спиной прыгнул в содрогающийся, словно от боли, портал и исчез.
«Ничего они не удержат, – подумалось Зикеру. – Сдохнут, а не удержат…»
– Арфа Вечности разрушена… – прошептала Богиня. – Мастер Зикер, мне нужен меч!
– Зачем? – тихо спросил Зикер.
– Предпочитаю умереть с мечом в руках, – ответила Богиня.
– Ну так обними мужа, – ответил Зикер. – Лучшего меча, чем он, у тебя никогда не будет.
А Тенгере вдруг начал плакать. Это было так неожиданно, что остальные просто замерли неподвижно, не в силах что-либо сказать или сделать. В полном молчании его слезы падали на хрустальный шар. Падали с тихим мелодичным звоном. Падали… падали… падали… На хрустальный шар падали. Потом звон пропал, потому что слезы начали падать не на поверхность шара, а внутрь. Глубже… еще глубже… Большие, крупные, прозрачные слезы падали в мерцающий шар и пропадали в нем. А потом в шаре пошел дождь. Самый настоящий. Он как бы самозародился от этих внезапных слез и теперь шел не переставая.
– В шаре идет дождь, – потрясенно прошептал Зикер, завороженно глядя на Тенгере. Он ничего не понимал и даже представить себе не мог, что возможна такая магия.
Но Тенгере его не услышал. Он сидел, чуть согнувшись, и быстро-быстро шевеля губами.
– …И потом они жили долго и счастливо, – услышал наконец Зикер. Услышал и не поверил своим ушам. Потому что… не бывает ведь такого!
А Тенгере протянул все еще светящуюся руку, засунул ее в шар и провел рукой слева направо. От его руки отделилась мерцающая линия.
– Струна… – благоговейно прошептала Богиня. – Новая…
– …И эти – тоже, – вновь послышался голос Тенгере. – Тоже долго и счастливо. Просто они были немного странными. Но соседи на них не обижались.
– Мастер, мой муж восстанавливает струны! – обернувшись к Зикеру, выдохнула Богиня. – Он чинит Арфу!
– Ч-ш-ш… не шуми… – прошептал Зикер. – Ты права, девочка. Он великий мастер, твой муж. Может быть – величайший.
– А эти часто ссорились, но когда мирились, им было хорошо. Пусть они поменьше ссорятся, ладно? – продолжал Тенгере, и под его рукой оживала уже следующая струна.