Меч с берегов Валгаллы
Шрифт:
Епифан также выслушал Никиту и ответил уверенно, что раз вепсский вождь похоронен в давние времена, значит, жил он задолго до еретика Никона с его бесовскими нововведениями. Значит, веровал он по-старому, по-настоящему. Значит, как ни крути — он истинный христианин, считай — старовер, и вполне достоин того, чтобы похоронить его на старообрядческом кладбище.
А учитывая, что он был человек не простой, а какой ни на есть государь, так от его захоронения будет новому кладбищу не только не урон,
Громов обрадовался и позволил Никите похоронить мертвого богатыря в своей земле. И даже выделил ему телегу с лошадью, чтобы скорее покончить с этим делом.
Никита вернулся к вепсам и сообщил им радостную весть.
Землекопы аккуратно обкопали каменный саркофаг, подняли его на ремнях.
Саркофаг был необыкновенно тяжел, и десять человек с трудом вытащили его из ямы.
Никита смотрел, как вепсы тащат каменный гроб, и вдруг в голове у него зародилась догадка.
Не зря старый нойд говорил, что мертвеца следует перехоронить вместе с его гробом, не зря он подчеркнул, что гроб ни в коем случае нельзя открывать.
Не иначе, в этом гробу спрятаны сокровища древнего князя! То-то так тяжел этот каменный ящик…
Вепсы тем временем взгромоздили саркофаг на телегу и довезли до Громовского кладбища. Там над покойником сперва прочитали христианскую молитву, а потом нойд отпел его по-своему, и удовлетворенные вепсы наконец вернулись к своей работе.
Ресторан «Масло» назывался так вовсе не потому, что все блюда готовились там на оливковом масле. Или на сливочном. Или еще на каком-нибудь, более экзотическом. Нет, имя ресторану дали картины. Очень приличные копии великих картин, написанных исключительно маслом. Картины висели везде — в холле, в большом зале и в двух банкетных, поменьше. Картины были разные — портреты, пейзажи и натюрморты, большие и маленькие, жанровые сценки и этюды.
На стоянке у ресторана машин было немного, как видно, посетители, предпочитая основательно изучить винную карту, домой уезжали на такси. Тимофей Кочетков решительно пересек парковку и подошел к двери. За стеклянной дверью маячил представительный швейцар с каменным выражением лица, который при виде Тимофея не сделал никаких попыток дверь открыть.
Что ж, Тимофей Кочетков человек не гордый, может и сам себя обслужить.
— И куда? — швейцар разлепил плотно сжатые губы. — Неясно, что ли, что это вход для гостей? А тебе, дядя, нужно со двора.
— Нет уж, мне как раз нужно сюда! — сказал Тимофей. — Потому как я — самый настоящий гость.
Швейцар пренебрежительно хмыкнул и сложил руки на груди, как Наполеон.
— Гость, значит? — спросил он.
— Ага, — безмятежно ответил Тимофей. — Имеете что-то против?
Швейцар взглядом показал, что он много чего имеет
— У вас ресторан? — спросил Тимофей.
— Ресторан, — не мог не согласиться швейцар.
— Люди обедают?
— Ну, обедают, — снова пришлось согласиться швейцару.
— Ну так отойди в сторонку, дай пройти, я тоже пообедать хочу.
— Ну, настырный какой! — В голосе швейцара проявились вполне человеческие нотки. — Дядя, да ведь пивка попить тебе дешевле встанет вон там, через дорогу!
— Спасибо, конечно, за заботу, — решительно сказал Тимофей, — но мне сюда надо.
— Ладно, сейчас позову Алину Дмитриевну, она все решит, — швейцар отвернулся с видом Понтия Пилата, который умывает руки.
— А кто это?
— А это метрдотель, вот с ней и разговаривай.
В холле уже появилась высокая худая женщина с неприязненно поджатыми узкими губами. На женщине был серый сугубо деловой костюм и очки без оправы, из-за которых глаза ее, и так небольшие, казались еще меньше.
— Тощевата для метрдотеля она что-то, — вполголоса сказал Тимофей, — солидности настоящей нету. Опять же очками своими всех посетителей распугает.
Швейцар согласно хмыкнул и тут же испуганно огляделся по сторонам.
— В чем дело? — холодно спросила женщина, приблизившись.
— Да вот, Алина Дмитриевна, этот гражданин хочет в ресторане пообедать… — швейцар указал на Тимофея.
— Мест нет! — сказала женщина, не разжимая губ.
— Как это — мест нет? — Тимофей вылупил на нее глаза. — Как это — нет, когда целый зал пустой?
Швейцар, стоя в дверях, вполне успешно перекрывал обзор, Алина Дмитриевна же была вполовину его худее, так что через просвет Тимофей мог видеть зал. Зал и правда был пустоват, только несколько столиков занято. Ага, вон и Симонка сидит напротив того парня и головой вертит, его, Тимофея, ждет.
Если при виде презрительно поджатых губ Алины Дмитриевны Тимофею захотелось плюнуть на все и уйти из ресторана, обозвав эту ведьму неприличными словами, то сейчас он взял себя в руки. Так не пойдет, Симона на него надеется, он не может ее бросить.
— Мест нет, — повторила метрдотель ледяным тоном, — ничего не могу для вас сделать.
— Можете, — не согласился Тимофей, — поищите по залу, авось и найдется местечко. А я пока тут подожду.
Тимофей переглянулся со швейцаром, и тот едва заметно ему подмигнул — мол, не тушуйся, дядя, стой на своем, приструни эту стерву сушеную!
В это время с улицы подошли двое мужчин, один — постарше, с внушительным животом, второй — помоложе и покрепче. Сразу видно — бизнесмен средней руки пригласил нужного чиновника пообедать.
Сам бы он сюда обедать нипочем не пошел — этак и в трубу вылететь недолго, но чиновник привык уже к дорогим ресторанам, не в забегаловку же вести, себе дороже обойдется.
Алина Дмитриевна посторонилась, те двое прошли в холл, Тимофей просочился за ними, поскольку швейцар замешкался, за что удостоился от Алины Дмитриевны змеиного взгляда.