Меч Тенгри (сборник)
Шрифт:
Страшно было смотреть на зловеще искривлённое лицо Вити. Шаман лежал на кровати, уставившись в потолок.
– Ну? Жду ответа! – рявкнул Витя.
– Что же мне делать?
– С этого вопроса и надо было начинать. Для лихого парня есть разные способы, чтобы найти деньги. Салим из соседней комнаты должен мне триста рублей. Почему бы вам с ним не пройтись ночью по улицам города? Уразумел философию? Снял с лоха одну шапку – уже двести рублей. А шуба,
– Как? Грабить людей? – Шаман вскочил с места. – Нет, у меня не получится.
– Дело твоё. – Витя выпил бутылку вина из горла, без передыху, и угрожающе закончил. – Только завтра чтобы долг отдал. Не то…
Шаман отлично понял, что с ним будет за невозвращение долга.
Витя ушёл.
– У нас много хлопцев промышляют этим, – попытался успокоить Шамана двуличный Петрович. – Это поначалу страшно, потом и привыкаешь. А опосля королём ходишь, факт.
Старик прищёлкнул языком, будто восхищаясь удалью «королей»:
– Тут тебе и коньяк, и шоколад, и девки… А девки-то деньги любят, – сказал он так, будто сделал открытие.
Долго раздумывал Шаман. Потом тихо пошёл в комнату, где жил Салим. Петрович по обыкновению храпел.
Шаман взял со сломанного стула обрез. Стрелки часов вплотную приближались к двенадцати. Он осторожно высунул через окошечко короткое дуло обреза. «Каюк тебе, Аблаев, – мстительно подумал он. – Сволочь!»
Дверь отделения открылась, в дверях показалась милицейская фуражка.
Шаман нажал на спусковой крючок. Мент не успел сделать даже шага, и рухнул как подкошенный.
О, Господи! Шаман в оцепенении смотрел на распростёртое тело. Это был не Аблаев. Это ведь… Это… Тот сержант, что ослабил Шаману путы на «ласточке» и дал попить воды. «Сердобольный сержант!» «Господи, что я натворил?» – пронеслось у него в голове. Сдавленный стон вышел из его груди. Голова застреленного сержанта лежала в луже крови. Шаман закрыл лицо обеими руками, сквозь которые на брошенное на пол ружьё, капали слёзы…
Полубезумными глазами Шаман обшарил нутро чердака. Из угла на него такими же полубезумными глазами смотрел крысёнок. Шаманом овладела такая отчаянная беспомощность, бессилие, которое бывает у попавшего в капкан зверька.
Шаман поднял закапанные слезами ружьё и нащупал ствол своими недвижными, словно гипсовыми, губами.
7
Я с удовольствием потянулся на кровати, разминая затёкшие
Не успел он сделать и шага, как свалился будто подкошенный. С чердака послышался приглушённый звук выстрела. Я вскочил, но тут же уселся обратно, словно меня не держали ноги. Сознание отказывалось воспринимать то, что случилось на моих глазах.
Из дверей отделения выскочил ещё один сержант. Увидев распростёртого в крови Мидхата, он застыл на месте. Даже сквозь ситечко мелкого дождя можно было видеть мертвенную бледность его лица. «Где-то я видел и этого сержанта», – пронеслось у меня в голове и я постарался отвлечься от созерцания мёртвого тела Мидхата. Вспомнилось: этот милиционер часто заходил в наше студенческое общежитие, проведывал своего земляка, что жил в соседней комнате. Кажется, мы даже как-то пили в одной компании.
В это время на крыльцо милицейского отделения высыпало ещё несколько сотрудников. Они поспорили о чём-то, размахивая руками. Один из них занялся трупом бедного Мидхата, другие побежали на другую сторону улицы. И тут меня как обухом по голове ударило: ведь они бегут сюда, в заброшенный дом, где я так уютно было устроился. Выстрел раздался с чердака!
В волнении я сбросил на пол рукопись.
И тут на чердаке раздался ещё один выстрел. Я тщетно пытался освободиться от шариковой ручки, зажатой среди моих помертвевших и похолодевших от страха пальцев. Ручка никак не хотела падать из руки.
И я уже хорошо знал, какой фразой закончится начатый мной рассказ: «И тут на чердаке ухнул ещё один ружейный выстрел».
1991
Нам, татарам, всё равно
Повесть
1
На рассвете зазвонил мобильник. «Кому там неймётся в этот час? – Продрав глаза, Бугра повернулся к окну. – Солнце и на толщину оглобли не поднялось», – лениво подумал он. Номер не опознавался. Прокашлявшись, Бугра нажал на кнопку.
– Алё?
– Разбудил? – Голос на том конце не стал утруждать себя приветствием. – Сами, значит, то и дело подначиваете народ, мол, «Татары, проснитесь!», а сами спите до обеда.
Конец ознакомительного фрагмента.