Меч Тристана
Шрифт:
Иван (да, теперь уже именно Иван) почувствовал вдруг небывалую усталость от этих бесконечных разборок, ему захотелось даже наплевать на все и погибнуть здесь, на красивом берегу Одры, от руки трехметрового кретина, говорящего по-латыни.
По-латыни… Вот за эту мысль он и зацепился как-то внезапно. Если цитата из Цезаря не случайна, то… с человеком (пусть даже не человеком!), знающим язык философов, врачей и католической церкви, можно договориться. Почему бы и не попробовать!
О, это был принципиально новый для средневековья подход к разрешению конфликтов! И сцена получилась совершенно
Тристан как раз и начал с напоминания о смерти.
— Ты не сможешь победить, Урхаган.
— Почему?
— Потому что у меня меч волшебный.
— Нашел чем удивить! За мной стоят силы Аннона.
— Аннона? — удивился Тристан. — Ты что, ирландец?
— Почти. Я из Гренландии.
— Брешешь. Там ведь сплошные льды.
— Ну и что? Я же говорю, за мной стоят потусторонние силы.
— Ладно, допустим. — Тристан сделал вид, что поверил. — Но кто за тобой стоит конкретно? Я ведь тоже, сам понимаешь, не с неба упал. И за мной, брат, есть кое-кто. Только я не назову его, пока не услышу имен твоих покровителей.
— А почему я первый должен? — по-детски смешно обиделся огромный Урхаган.
— Но ведь ты же пришел на землю Сигурда Отважного, а не он на твою.
Аргумент показался великану убедительным, и он сказал тихонько, точно его могли услышать, почти шепнул:
— Фея Моргана.
Тристан чуть не рассмеялся.
— Эта вздорная баба? Ополоумевшая сеструха нашего Артура? Знаю такую. Как не знать! Колдовство ее на исходе, она уже обращается за помощью к людям, во всяком случае, пытается со многими дружить, например, с приятелем моим Ланселотом Озерным. Слыхал о нем?
— Слыхал.
— Ну вот, а за мной, Урхаган несчастный, стоит не кто-нибудь, а сам великий чародей Мырддин. Понял? Охота тебе голову терять в поединке со мною?
Имя Мырддина заставило великана задуматься надолго. Он тоже хотел жить, а не умирать, и теперь, когда они «померились крышами», выяснять физические возможности друг друга сделалось совсем неинтересно. Однако финал их беседы получился неожиданным.
— А ты докажи, — потребовал вдруг Урхаган, — что твой покровитель Мырддин.
Такой вопрос Тристану задавали впервые в этом идиотически доверчивом мире, и он даже растерялся поначалу. Но потом быстро сосредоточился, сдвинул брови для солидности и строго проговорил:
— Хорошо. Я произнесу заклинание, которому учил меня Мырддин. Но если от него тебе станет плохо, не обижайся — сам просил. Называется «мантра». Слушай: «Харе Рама, харе Кришна, Рама Рама, харе харе, харе Рама, харе Кришна, Кришна Кришна, харе, харе».
Это был полнейший экспромт, наглая отсебятина, никакого отношения к Мырддину не имеющая, но, как и бывает всегда в таких случаях, кришнаитское «заклинание» подействовало сильнее, чем какой-нибудь гейс на родном языке великана. Урхаган схватился за голову, может быть, ему действительно стало плохо, а потом глянул на рыцаря широко раскрытыми глазами, как если бы вдруг узнал в нем старого знакомого,
— Сдаюсь.
— Хорошо, — еще более строго проговорил Тристан. — А что я предъявлю моему хозяину Сигурду Отважному в качестве боевого трофея?
— Это не проблема! — засуетился Урхаган. — Сейчас принесу. — Он ринулся к кораблю с невероятной резвостью и притащил из трюма грязный мешок. — Смотри!
В мешке лежал джентльменский набор: отсеченная голова великана и отсеченная же правая рука. Габариты расчлененки вопросов не вызывали. И рожа зарубленного была вполне подходящей, даже похожей на Урхаганову.
— Откуда? — удивился Тристан.
— Что значит «откуда»? У нас в Гренландии все такие. Как убьют кого-нибудь на поединке, мы заморозим голову и руку, ну и возим с собой. На всякий случай. Рыцари очень охотно покупают. За хорошие деньги, между прочим. Ну а иногда вот так получается, как сегодня. Мы ведь с Морганой работаем только в тех регионах, которые еще не охвачены Мырддином. Но без накладок не обходится. Ты вот пришел, объяснил все как положено — и мы уходим. Никаких проблем.
Проблем действительно никаких. Хеппи-энд. Но один маленький вопросик все же мучил Тристана. Как они от Гренландии и почти до Зелены Гуры довезли человечину в замороженном виде? Может, Фея Моргана и не самая сильная колдунья, но промышленные холодильники делать она уже научилась.
— Послушай, — решился он спросить, раз уж разговор стал окончательно мирным. — А где вы держите на корабле эти руки, ноги и бошки заледенелые?
— Как где? В холодном отсеке, разумеется.
— А не покажешь мне, как он устроен? — вкрадчиво поинтересовался Тристан.
— Да пошел ты знаешь куда! — неожиданно взбеленился побежденный громила. — Не было такого уговора! Понял? Не было!!!
И так он громко начал вдруг орать, что даже Курнебрал из кустов вылез, сочтя нештатную ситуацию приравненной к условному сигналу хозяина. Тристан раздраженно махнул рукой на своего оруженосца, а Урхагана принялся успокаивать:
— Да ладно тебе, друг, ну чего ты, перестань…
Великан, продолжая ворчать, пыхтеть и обиженно отплевываться, забрался по пояс в трюм, оттолкнулся веслом от берега и наконец крикнул:
— Ладно. Прощай, Тристан, я на тебя обиды не держу. Возвращайся к хозяину, и все будет в порядке.
— Прощай, Урхаган.
— Силен мужик, о-о-ох силен! — с уважением протянул Курнебрал, уже стоявший сзади и провожавший глазами корабль, который быстро уплывал вниз по течению.
Встретили Тристана с почетом, но не как в родном Тинтайоле, более сдержанно. Такой уж стиль был у герцога Жилина Опять же, если формально взглянуть, велика ли победа? Всего лишь герцогство спас — не королевство. А желаешь почестей от польского короля — дуй до Кракова.
Но Тристан собирался дунуть совсем в другую, можно сказать, противоположную сторону. Почести ему обрыдли еще много-много лет назад, а вот без Изольды он скучал с каждым днем все сильнее. И тут уж никто — ни люди, ни Бог, ни дьявол — помочь не смог бы. Просто настало время возвращаться к любимой. Он понял это по дороге от места «битвы» до Зеленогурского замка и, едва войдя, сообщил о решении хозяину.