Меч в камне (дополнительные главы)
Шрифт:
– - Тем временем подоспел и H. sapiens. Он тоже натерпелся ужасов от кровожадного Кенгуру. Дабы защитить себя от этого хищника, он породил подкласс, называемый H. sapiens armatus, представители этого подкласса были укрыты металлическими панцирями и носили с собой копья, коими защищались от динозавров. Дальнейшее усовершенствование этого подкласса привело к появлению отряда, называемого H. sapiens armatus georgius sanctus, существа, его составлявшие, не отличались особой наблюдательностью и относили всех динозавров к классу своих врагов.
– - Атлантозавриха, высунув из зарослей шею, с торжеством размышляла о своих неродившихся детях. Во весь свой
– - А дальше?
– - спросил Варт.
– - Ну, убил он ее, конечно, -- с неожиданной краткостью заключил уж и отвернулся.
– - Мы с ней принадлежали к одной расе.
– - Мне очень жаль, -- сказал Варт.
– - Просто не знаю, что и сказать.
– - А что тут можно сказать, милый ты мой?
– - ответил терпеливый уж.
– - Пожалуй, нам следует сменить тему. Давай, я расскажу тебе какую-нибудь Легенду или Сон.
Варт сказал:
– - Если они печальные, то лучше не надо.
– - Ничего нет на свете печального, -- ответил уж, -- не считая Истории. Все эти повести лишь материал для созерцания, которому мы предаемся во всю зимнюю спячку.
– - А что в нем хорошего, в созерцании?
– - Да как тебе сказать, все-таки -- препровождение времени. Вон даже H. sapiens и тот, знаешь ли, понастроил себе с этой целью музеев: и кстати, созерцает во многих из них побелевшие кости Атлантозавров вместе с панцырями georgius sanctus.
– - Если тебе известна какая-либо достаточно веселая Легенда, -- сказал Варт, -- я, наверное, смогу ее выдержать.
– - Какой-ты смешной, тритончик, -- с нежностью сказал T. natrix (похоже, что "тритончик" было одним из его любимых словечек).
– - Пожалуй, я расскажу тебе Легенду о моем опасном кузене, из-за которого мне приходится страдать.
– - Она веселая?
– - Ну, не знаю, -- она просто тянется, пока не дойдет до конца, а там и кончается, как любая Легенда.
– - Ну, расскажи, -- согласился Варт.
– - Эта Легенда, -- откашлявшись, заговорил монотонным голосом уж, -- происходит из Бирмы, страны, о которой ты, скорее всего, никогда не слыхал.
– - Когда-то давным-давно на свете существовала всего одна ядовитая змея и змеей этой был питон. Как ты знаешь, он теперь уже не ядовит, и история о том, почему он лишился яда, весьма любопытна. В те дни он был весь белый. И вот случилось ему познакомиться с женой одного человека, которую звали тетушка Еу, и по прошествии времени они полюбили друг друга. Тетушка Еу покинула мужа и ушла жить к питону, имя же его было P. reticulatus. Женщина она была в некоторых отношениях старомодная, из тех, что с наслаждением шьют для людейсвящеников домашние туфли, и вот она вскоре решила соткать для своего питона весьма живописную новую облегающую кожу, богато изукрашенную черными ромбами и желтыми точками, и разбросанными там и сям через правильные промежутки янтарными квадратами и крестиками, какие встречаются у людей на ковриках и на вышивке. P. reticulatus'у новая кожа страшно понравилась, и он стал носить ее не снимая, и потому он теперь уже больше не белый.
– - В ту пору питон увлекался опытами со своим редкостным ядом. Поскольку он был единственной на свете ядовитой змеей, ему, естественно, достался весь тот яд, который ныне поделен между всеми прочими змеями. Ужасный яд его был, поэтому, столь крепок,
– - И вот однажды он решил, что можно, пожалуй, положиться на показания надежного свидетеля. И уговорил он одну ворону, с которой дружил, слетать в селение Каренов, -- так назывались люди, жившие в тех местах, -- и проследить, и посмотреть, умрет ли человек, когда он, питон, укусит его след.
– - А надо тебе сказать, что у Каренов был удивительный обычай отмечать смерть или похороны не плачем и стенаниями, но веселием, пением, танцами, прыжками и барабанным боем. Вот прилетела ворона и уселась на дерево, чтобы понаблюдать за событиями, и после того, как человек умер, Карены принялись исполнять обычные свои обряды прямо перед той хижиной, в которой лежал пораженный ядом мужчина. Посмотрела ворона на них, посмотрела да и вернулась к питону и рассказала, что не только никто не помер от его ядовитого укуса, а напротив, все люди от него возрадовались до чрезвычайности, словно он их занес на седьмое небо. Питон до того осерчал, что влез на самую верхушку дерева и вытошнил бесполезный яд до самой последней унции.
– - Яд, разумеется, должен был на что-то упасть. Питон-то способность жалить утратил, но зато ядовитым стало дерево, -- и поныне еще Антропофаги отравляют его соком свои стрелы, -- ну и кроме того, несколько существ, случайно оказавшихся под деревом, получили каждый свою долю. Среди них были Кобра, Водный Змей и Лягушка.
– - А следует тебе знать, что тетушка Еу питала, однако же, слабость к своим смертным собратьям, и вот, узнав, что яд всетаки был ядовитым, стала она корить P. reticulatus'а за то, что он наделил столь многих существ способностью приносить людям погибель. P. reticulatus, испытывая к ней благодарность за сотканную ею одежду, почувствовал раскаяние в содеянном и стал думать, как бы ему все исправить. И собрал он всех тварей, получивших яд, и объяснил им его природу, и попросил дать обещание, что они не станут пользоваться им в деспотических целях.
– - Кобра согласилась с высказанными им замечаниями и сказала: "Если покусится кто ослепить мои глаза и заставить меня лить слезы семь раз на дню, вот тогда я стану кусаться, а иначе ни за что". То же пообещали и иные твари, что подобрее. И только Водный Змей да дура Лягушка объявили, что им непонятно при чем тут питон, и что они, со своей стороны, намерены кусаться, когда им того захочется. Питон, не медля, набросился на них и загнал их в воду, а вода, разумеется, весь яд из них вымыла, растворила и унесла.
Варт подождал немного, надеясь услышать продолжение этой истории, но продолжения не последовало. К концу рассказа голос T. natrix'а становился все глуше и сонливее, ибо близился вечер, и ветер веял уже холодком. Казалось монотонность рассказа все сильнее и сильнее воздействует на самого рассказчика, если вы представляете себе, как это бывает, так что под конец рассказ словно бы сам себя рассказывал из задремавшей змеи, -- хотя определенно утверждать, что она спит, было невозможно, поскольку веки у змей отсутствуют и глаза им прикрыть нечем.