Меч войны

Картер Роберт

Так бесподобный камень сохранил свою целостность и был свидетелем того, как весь мир склонялся пред Великим Моголом, отдавая дань его власти, включая купцов, приплывших в Индостан на своих высоких кораблях; и казалось, что Павлиний трон, сиявший этим бриллиантом, будет источать власть ещё десять тысяч лет. Но, увы! Блеск власти померк, и пришло время великому бриллианту сменить своего владельца.

И в ночь, когда Надир-шах, Персидский Палач, да будет проклято его имя, привёл армии Севера к стенам Дели, было решено восстановить заклятье, произнесённое когда-то над этим камнем Господом Кришной, с тем чтобы Палач, овладев им, погиб в мучениях. Для этого бриллиант принесён был святому брамину, ослеплённому Палачом, чтобы брамин вновь произнёс заклятье; но брамин ошибся в словах, и отныне любой мужчина, чистый или порочный, должен был умереть

в мучениях, овладев бриллиантом. Кровавый след отныне должен был потянуться за этим камнем.

Разрушение постигло землю Моголов на следующий день. Надир-шах свирепствовал в Дели, жители которого, не успевшие бежать, были либо ослеплены, либо сожжены заживо; и Павлиний трон был увезён в Персию. Но Кох-и-Нор был спрятан в тюрбане телохранителя и с соблюдением строжайшей тайны вывезен на Юг, в землю правления низамов, где он когда-то появился впервые. Палач же вместо Горы Света захватил меньший камень, Дария-и-Нор, Океан Света, и Надир-шах оставался в неведении об этом до конца своих дней.

В те времена низамом Юга был Асаф Джах, да благословенно будет имя его, великий и мудрый, правивший к тому времени народом Юга уже много долгих лет. И скипетром Асаф Джаха был мощный меч, Талвар-и-Джанг, Меч войны, Меч Ислама. И те из его подданных, которые были мусульманами, взирали с почтением на этот меч, зная о его могуществе и понимая, что должны быть преданными его владельцу во всех земных делах. Асаф Джах выслушал своих советников и астрологов, и самые мудрые из них сказали, что камень надо бросить в море; самые же коварные предлагали укрепить бриллиант на эфесе меча, якобы для того, чтобы не только мусульмане, но и индусы видели повелителя в его владельце.

Но Асаф Джах, будучи мудрым и хитроумным человеком, знал о проклятии, подстерегавшем владельца Кох-и-Нора, и повелел слуге-телохранителю отдать самоцвет первой жене; и когда это было сделано, слуга тот подвергся четвертованию, ибо разве проклятие не распространяется и на него? И разве смерть не должна была настигнуть обладателя камня? А по свершении этого Асаф Джах успокоился, ибо знал теперь, что каждый будет видеть повелителя в муже той, которая обладает столь могущественным сокровищем; жена же его, не будучи мужчиной, не подлежит проклятию мучительной смерти, нависающему, согласно словам брамина, лишь над владеющими камнем мужчинами...

КНИГА ПЕРВАЯ

Глава I

Август 1746 г.

Занимавшийся день был полон зловещих предзнаменований, как будто сам дьявол бушевал в муссоне, бросавшем порывы тяжёлого влажного ветра на судно; как будто морские духи, вцепившись в снасти и устроившись на реях, выли и стонали в такелаже корабля. Индра, покровитель воинов и громовержец, ликовал и торжествовал в этом шторме, и каждый из стоявших на вахте ощущал его присутствие.

Пятисоттонное торговое судно «Удача» принадлежало дому Флинтов. Капитан, На-Кхуда на языке хинди, Хэйден Флинт, стоял наверху. Два матроса, индийцы, скребли палубу у его ног. Он придержался за штормовой поручень, когда палуба накренилась ещё сильнее, и взглянул на грот-мачту, на её голые нижние реи, на её напрягшиеся штормовые марсели [9] , на вспененный след судна среди тёмной воды.

«Война, — подумал он мрачно. — Война в день, который должен был бы стать для меня свадебным. Французы захватят Мадрас и всё, чем мы владеем. А теперь и тайфун, разыгрывающийся в Бенгальском заливе. Правы индийские святые, мудрецы садху: горестна судьба того, кто сходит со своего предназначенного пути. Не следовало отцу передавать мне командование».

9

Марсель — второй снизу ряд парусов.

Он бросил взгляд на вахтенных-индийцев, сбившихся на подветренной стороне. Палубы прибраны, пушки надёжно закреплены, орудийные порты закрыты. Ничего не изменишь: он назначен капитаном этого сокровища отцовского

флота, и он исполнит свой долг.

Он прислушивался к жалобному скрипу натянутых штагов [10] и, казалось, ощущал падение ртути в барометре. Это был высокий мужчина, янки, родившийся в городе Нью-Хейвен английской колонии Коннектикут в Америке, но выросший в Калькутте, с детства проводя много времени на судах отца, плававших в восточных водах. В свои двадцать пять лет он был крепко сложен, хотя и худощав. Он стоял без шляпы, из-за сильного ветра, одетый в хорошо сшитый, длинного покроя мундир темно-бордового цвета с кремовыми отворотами и обшлагами и серебряными пуговицами, спускающийся на узкие бриджи и белые шёлковые чулки. Он поднял к глазам изящную медную подзорную трубу. Его лицо должно было нравиться калькуттским дамам: тонкие правильные черты, золотистый цвет — отпечаток солнца и моря на молодой коже, длинные тёмные волосы, собранные сзади, по моде, в косичку. У него не было палаша или шпаги, и тяжёлый кремнёвый пистолет казался неуместным за его поясом.

10

Штаги — снасти, поддерживающие мачту.

— Саб адми ко упар ана хога! — прокричал он, оглянувшись вокруг. — Все наверх!

Серанг — индийский боцман — повторил приказ своим помощникам, и матросы выбежали на палубу.

Стайка летучих рыб пересекала пунктиром поверхность моря на траверзе судна; ускользая от хищника, они выскакивали из воды, пролетали по воздуху и опять падали в море. Одна из них проскочила над фальшбортом и лежала на шканцах [11] , хватая ртом воздух. Он наклонился, чтобы поднять её и бросить обратно. Старый седовласый помощник боцмана, сидевший у борта, с улыбкой одобрения сложил вместе ладони в молитвенном намаете, благословляя капитана, снизошедшего до спасения жизни ничтожной рыбки.

11

Шканцы — часть верхней палубы между средней и задней мачтами.

Хэйден Флинт вновь подумал о невероятном богатстве на борту «Удачи». Обычно трюмы судов Флинта заполнялись индийской селитрой, плитками сырого малайского опиума из Пенанга и продукцией китайских мотальщиков шёлка — товарами не только дающими большой доход, но и связанными с определённой степенью нелегальности. Торговый дом Флинта существовал за счёт обычной торговли, но расширяться он мог, лишь внедряясь в монополию, принадлежавшую почтенной Ост-Индской компании, вторгаясь на её прибыльные и ревностно охраняемые рынки. Нынешнее же плавание было совсем иным. В трюмах и теперь был кардамон и сиамский гуммигут, специи и красители, а также другие товары среднего качества, некоторые из которых относились к контрабанде, перевозимой с острова Цейлон на север, в порт Мадрас на восточном побережье Индостана. Но в этот раз на борту был также самый ценный предмет из когда-либо принадлежавших этому райскому острову, сокровище столь богатое и редкое, что оно способно было принести мир туда, где война казалась неизбежной: тайный дар, предназначенный для правителя Карнатики, во владения которого входит Мадрас.

Мысль приобрести с помощью этого подарка благоволение и поддержку набоба, господина Карнатики, пришла на ум его отцу, Стрэтфорду Флинту. Стрэтфорд высказал это предложение на Мадрасском совете Ост-Индской компании, перед губернатором Мадраса Морсе:

— Если наш подарок окажется достаточно богатым, мы сможем убедить Анвара уд-Дина издать декларацию, запрещающую французам распространять свои проклятые войны на Мадрас. Лишь под защитой набоба возможен нейтралитет Коромандельского побережья, и я знаю одну вещь, которую жаждет заполучить Анвар уд-Дин Мухаммед, это — Око Нага [12] , рубин, находящийся в Тринкомали, большой камень Магока из Бирмы, самый превосходный рубин голубиной крови.

12

Змеиный Глаз (нага — змея) (инд.).