Меч Заратустры
Шрифт:
Юродивый объяснил, что поскольку он – человек божий, то и короновать по небесному соизволению вправе любого, кто покажется ему достойным.
А поскольку в родословной Варяга отчетливо прослеживался киевский след, и вор в законе сам под хорошую закуску любил щегольнуть тем, что он на четверть хохол, то начитанный юродивый ничтоже сумняшеся объявил его доподлинным варягом из древнего рода Киевичей, прямым потомком Аскольда и Дира.
– Исполать тебе, великий князь Олег Киевич! – громогласно объявил юродивый в завершение своей речи, и коронованных особ
А в том, что через несколько часов все трое вместе с короной попали к немцам, следовало винить исключительно язычников, которые никак не хотели переходить в крестовую веру.
Варяг еще помнил смутно, что коронацию решено было торжественно обмыть, но очнулся он уже за озерами. Кажется, его разбудили, чтобы познакомить с лешим, но это неточно. Возможно, то был водяной.
У Варяга слишком сильно болела голова, и он не мог сосредоточиться.
– Как я сюда попал? – хрипло спросил он и получил закономерный ответ:
– Леший его знает.
Но лешего уже не было поблизости. А может, его и вовсе не было, и он просто почудился похмельному Варягу, достигшему стадии белой горячки.
Зато, мучительным усилием собрав глаза в кучу, Варяг обнаружил, что находится в стане врагов. Его окружали валькирии и язычники. И даже рыцарь в пожарной каске и весь в крестах не внушал доверия.
– Так ты, значит, и есть Варяг? – произнесла валькирия в сапогах и шляпе.
– Я великий князь Олег Киевич всея Руси, – не согласился он. – Исполать мне!
Варяг понятия не имел, что значит «исполать», но слово застряло в памяти, израненной алкоголем.
– Очень приятно, – отозвалась на это валькирия. – В таком случае я – Орлеанская королева.
И коронованных особ, как нетрудно заметить, стало уже четверо.
Тут, однако, Варяг принялся буянить, требуя подать ему всю Русь, но внучка бабы Яги Людмила скороговоркой прошептала заклинание, и все прошло.
– Отсюда пути на Русь нет, – сообщила она. – Из этих мест одна дорога – к немцам.
Но когда благородный рыцарь Конрад фон Висбаден обратился к первому встреченному ими немцу на родном языке, тот его не понял.
– Моя нихьт ферштеен, – услышал фон Висбаден в ответ на приветствие. – Руссиш сдавайся, Гитлер капут.
Пришлось объясняться по-русски, что оказалось гораздо рациональнее. Без малейшего акцента «немцы» поведали, что они – бедные бароны из одноименного ордена, отколовшегося от секции исторического фехтования в незапамятные времена – месяца три назад.
Это были действительно очень бедные бароны – за неимением крестьян они сами копали свои огороды. Однако это у них получалось плохо, и рыцари кормились преимущественно охотой и рыбалкой.
Конрад тут же загорелся идеей обучить баронов немецкому языку и обратить их в католичество. Но тут он встретил конкуренцию со стороны Жанны Девственницы, которая, в свою очередь, вызвалась научить «немцев» говорить по-французски с тайной перспективой их обращения в альбигойскую ересь.
А поскольку традиционно бедные бароны поклонялись духу короля Хлодвига из рода Меровингов,
– Нестор – хороший человек, – возразил великий князь Олег Киевич, который усвоил эту истину со слов поповой дочки Веры, на которой хотел жениться Илья Муромец.
– Вот и забери его себе! – весело огрызнулись бароны, которым законоучитель досадил тем, что проклял рыцарские забавы, как бесовские игрища.
И тут во весь рост встал вопрос, что делать с Варягом. Считать ли его пленным бандитом, который достоин суда и кары, или же благородным князем, против которого просто восстали подданные. А это дело житейское – с кем не бывает.
И Жанна предпочла второе. Ее саму однажды казнили, и воспоминания об этом мешали предводительнице валькирий вершить суровый суд.
Но если Олег – не бандит по кличке Варяг, а князь из рода Киевичей, то необходимо установить, где находится та Русь, в которой надлежит ему княжить. И определить границы, переход через которые будет означать объявление войны со всеми вытекающими отсюда последствиями.
Какие это могут быть последствия, Варяг в полной мере испытал на своей шкуре.
Там, где не действует логика, неизбежно наступает день сурка и начинает чудить нечистая сила – вроде того лешего, который непонятным образом занес Олега Воронина на тридцать километров к северу от того места, где он начал пить.
Безумие порождает безумие, и на безумной земле трудно сохранить здравый рассудок.
Варяг потерял уже практически весь свой отряд пьяными, похмельными и сумасшедшими и сам поехал крышей на почве алкогольного психоза. А не пить он тоже не мог, потому что в этом случае сошел бы с ума еще быстрее и уже навсегда.
И он покорно выслушал приговор валькирий и рыцарей, из которого следовало, что Русь находится к северу от Москвы. Именно там с незапамятных времен (вот уже больше полугода) селился сплошь православный люд и никто никогда не восставал против власти Варяга. И если он будет вести дела не по-бандитски, а по-княжески, то не восстанут и впредь.
Третейский суд Орлеанской королевы был не суров, но справедлив. И когда Иоанн Рюрикович и Александр Романов стали заявлять свои претензии на власть, Жанна задала естественный вопрос:
– А с какого перепугу? Я вас не знаю и никто вас не знает. Доказательств вашего царского происхождения нет, а если бы и были – это еще ничего не решает.
Иоанн VII в ответ предложил дать голову на отсечение, что он действительно Рюрикович, что было довольно-таки опрометчиво в окружении валькирий и рыцарей, вооруженных мечами. Но Александр IV его переплюнул, предъявив в доказательство царского происхождения советский паспорт, где черным по белому написано, что он действительно Александр Николаевич Романов.