Меч Заратустры
Шрифт:
Он спешил на соединение с великим инквизитором Торквемадой, еще не зная, что Магистр трибунала уже забыл и думать о прежних раскладах.
У него в плену сама Орлеанская королева – ему ли мечтать о большем.
Еще не вошел в силу третий день похода, а Торквемада уже собрался с добычей назад, в охваченную огнем и насилием Москву.
Тем более, что гонцы с паническими сообщениями, не найдя императора, наткнулись на боевое охранение черных монахов.
Теперь у него было не одно, а целых два оправдания на
Из сумбурных показаний очевидцев Торквемада сделал вывод, что большая опасность резиденции пока не угрожает. Кремлевцы и дзержинцы бьются в центре города, а сатанисты жгут север и кучкуются вокруг Останкина. Кто-то сказал им, что сатанофобы собираются поджечь последний зримый символ сатанизма в Москве – башню, которая есть не что иное, как фаллос Вельзевула, воплощенный в камне.
И Торквемада не сомневался, что дальше все пойдет по накатанной колее.
Как бы сатанофилы ни защищали башню, она все равно загорится.
Но это нисколько не беспокоило великого инквизитора.
У него были другие планы, и Останкинская башня не имела к ним никакого отношения.
70
Когда Жанна очнулась, ее окружали уже не четыре противника, а в десять раз больше. И все они были в одинаковой одежде, которая вполне подошла бы сатанистам.
Длинные черные кимоно, перешитые на скорую руку в балахоны с капюшонами. Отбросить капюшон – и получится чистый самурай. Надеть – вылитый монах. Заправить полы в брюки – и не отличишь чужака от боевика из армии сатаны.
Даже мечи они носили по-разному. Кто-то по-самурайски за спиной, а кто-то – по-европейски на поясе. А у некоторых вовсе не было мечей.
И у Жанны меча теперь тоже не было. Его крутил в руках невысокий человек, лицо которого в профиль скрывал капюшон. Но из-под него выбивалась прядь волос, а значит, маски уже не было.
– Хороший мастер, – сказал он, заметив, что Жанна открыла глаза.
Королева вспомнила, что именно этот человек дотянулся-таки до ее шеи, когда она выронила меч.
Неподалеку тихонько заржала кобылица. Жанна бросила на нее взгляд и убедилась, что лошадь в порядке.
– Самый лучший, – сказала она, имея в виду мастера.
– Я тоже предпочитаю иметь дело с ним, – признался человек в черном.
И повернулся к ней лицом.
Усы и испанская бородка не слишком изменили его.
Холодные пронзительные глаза были такие же, как тогда, много недель назад, на холме у Москвы-реки.
– Пантера! – выдохнула Жанна.
– Теперь меня зовут иначе, – поправил он.
– А повадки прежние.
Пантера медленно стянул с головы капюшон и ответил негромко и устало:
– Нет. Мне надоело убивать без
– Ты маньяк.
– Я вампир. А вампиры чахнут без чужой крови. Один добрый человек недавно назвал меня Дракулой.
– Вампиры бессмертны, а ты нет. К счастью для добрых людей.
– Ты уверена? Разве меня не хоронили уже?
Если всерьез придираться к словам, то его не хоронили. Просто были люди, которые видели его растерзанный труп.
Но сейчас Пантера нисколько не походил на мертвеца.
А вот на вампира, пожалуй, да. Даже клыки у него были длиннее, чем обычно.
Это даже отмечали в розыскных ориентировках в качестве особой приметы.
– Все повторяется, – сказала Жанна, приглядевшись к его зубам. – Интересно, ты меня загрызешь или снова попробуешь распять?
– Раз шесть или семь. Даже не надейся. Эта казнь для девственниц. А для ведьм у нас другая кара. Только обращенные в пепел не смогут встать в ряды черного воинства, когда наступит день Армагеддона.
– Я девственница, – заметила Жанна. – А мученики попадают в рай. Им нечего делать в рядах черного воинства.
– Поговори об этом с судьями трибунала.
«Тебя сожгут на костре», – сказала Жанне родная бабушка молодой жены Конрада фон Висбадена.
Похоже, Пантера сумел-таки заманить Орлеанскую королеву туда, где кончается зачарованная земля.
А людей на поляне становилось все больше. И слушая доклады новоприбывших, Пантера все больше мрачнел.
Зато Жанна почерпнула из этих мимолетных разговоров других людей много нового и интересного.
Например, что Пантеру теперь называют Торквемадой. И что крестовый поход можно считать завершенным. Причем завершенным безуспешно.
Половина фанатиков погибла в битве на Истре, другая половина затерялась в бескрайних дебрях, погнавшись за голой ведьмой на крылатом коне, который по информации из третьих рук, представлялся чем-то вроде гибрида Пегаса с кентавром и единорогом.
Про такие мутации Жанна еще не слышала, к тому же конь Елены Прекрасной был самым обычным ипподромным мерином, и даже не очень быстрым.
Где теперь Елена, понять было трудно, а вот Варяг сбежал на Русь со всеми, кто еще с ним остался.
Жанны, похоже, вообще не стеснялись, и это был плохой признак.
Впрочем, присутствие живого и здорового Пантеры, страдающего комплексом Дракулы, само по себе было плохим признаком. Прямо-таки просто отвратительным.
А ведь он ко всему вдобавок был еще и зол. И Жанна даже сумела уяснить почему.
Крестовый поход сорвался из-за глупости фанатиков. Все было задумано гениально. Выманить Жанну из Орлеана, взять ее в плен и пообещать ее Мечиславу в обмен на его нейтралитет. А заодно лишить орлеанцев воли к сопротивлению и заставить их растрачивать силы на освобождение королевы.