Меч Заратустры
Шрифт:
– Никогда не говори никогда!
– Никогда не говори навсегда.
Они оба рассмеялись, и Григораш протянул Жанне свою безнадежно испорченную рубашку.
Вытирая меч, королева с интересом разглядывала его и, кажется, обнаружила кое-что любопытное.
Во всяком случае, она как-то сразу посерьезнела и спросила таким тоном, который сразу насторожил Григораша:
– Тебе интересно узнать, кого ты убил?
– Я и так знаю. Пантеру. Я его сразу узнал.
– Кто бы сомневался, – невесело усмехнулась Жанна. – Ты лучше
И она показала верному рыцарю клеймо на мече.
Маленькое такое клеймо.
Слово «ЗиЛ» в овальной окантовке, но буква «и» аккуратно выщерблена, и если слегка напрячь воображение, то все вместе складывалось в слово «ЗЛО».
А на другой стороне – голова собаки в кольце из еврейских букв.
Три верхних выписаны аккуратно и изящно – точно так, как на собственном мече королевы Жанны, который выковал когда-то знаменитый мастер Берман.
А две нижних выбиты небрежно. Буква «рейш» – в два штриха, как русское «г», развернутое в другую сторону, а «комец-алеф» – в три, как латинское «N» с маленькой закорючкой внизу.
И не надо было знать еврейский алфавит, чтобы понять, какое слово обозначают все эти буквы.
А Жанна, будучи полиглотом, знала еврейский алфавит не хуже русского. И заметила, что слово это написано все-таки с ошибкой.
К первой букве «алеф» забыли прибавить закорючку, и получилось-таки «ДАБРО».
Это рассмешило Жанну. Она хохотала и не могла остановиться, а Григораш тупо разглядывал меч и напряженно шевелил извилинами.
А когда королева немного успокоилась, неуверенно сказал:
– Пантера не стал бы никому подражать.
– Вот именно, – согласилась Жанна и они задумались уже оба.
– Но он мог носить чужое оружие, – первым выдвинул версию Григораш. – Боевой трофей, например.
– Это сомнительно. Особенно если учесть, что он мне говорил.
– А что он тебе говорил?
– По-моему, он предлагал мне стать императрицей Запада. Он предлагал мне жизнь и свою любовь в обмен на коронацию некоего претендента. Догадываешься, какого?
– Примерно да. Но ты, конечно, отказалась.
– Конечно. Ведь я люблю тебя.
– Да неужели! Оказывается, надо было вытащить тебя из огня, чтобы это услышать.
– Ты не вытаскивал меня из огня. Не отвлекайся.
– Ладно, не буду. Но в таком случае у нас получается, что Пантера…
– Пантера умер. А получается у нас кое-что совсем другое.
– И что же?
– То, о чем знает в Экумене каждый младенец.
– А о чем знает каждый младенец?
– Он знает, как зовут человека, который держит в своих руках этот меч.
Она взяла меч из рук рыцаря и, сжав рукоятку в ладони, очертила им широкий круг.
А потом сказала:
– Его зовут Заратустра.
77
Когда запылал последний нефтяной колодец, из которого можно было черпать черное золото ведрами, президент Экумены Гарин не
Он носился с идеей установки насосов и вышек, которые будут черпать нефть из глубины.
И когда взлетел на воздух нефтеперегонный цех со складом готовой продукции, Гарин тоже не пал духом и лично помогал тушить занявшиеся от взрыва деревянные дома.
Но стояла великая сушь и загорелся лес.
Пожар пришлось пережидать в озере Ильмень, в воде.
Но Гарин был уверен, что город удастся отстроить заново.
Часть города уцелела – причем та самая часть, где находилась резиденция самого президента Экумены. Для пущей безопасности она была расположена на острове в устье Волхова, и пожар до нее не дошел.
Правда, в Белом таборе одержали верх враги цивилизации, и первое, что они сделали – это закрыли путь для моторных судов и машин по Москве-реке и Можайскому тракту.
А великий князь всея Руси Олег Киевич по прозвищу Варяг перегородил для дымных исчадий адовых дорогу через Тверской перевоз.
Но к чему говорить о дороге, если не было уже и самих машин. Накрылся последний источник. От дзержинцев не было ни слуху ни духу, а из сумбурных новостей «Радио столицы» было совершенно невозможно понять, что происходит в Москве.
Ясно только, что ничего хорошего.
Но и тут Гарин не сдался.
С ним оставались еще сотни соратников.
Но однажды, возвращаясь на уцелевшем газике с месторождений, где все еще пытались заново раскопать заваленные землей колодцы, которые с таким трудом удалось погасить, Гарин увидел Тамару Крецу, бредущую по степи босиком.
Это было место, где против степного пожара пускали встречный пал, и ее ноги мягко погружались в светлую золу.
Гарин окликнул ее и предложил подвезти до города.
– До какого города? – спросила она.
Рядом была степная биостанция, где изучали распространение жизни из леса в степь, и когда Новгород сгорел, Тамара перебралась сюда. А Гарин, погруженный в свои проблемы, об этом даже не знал.
Когда-то они были любовниками, но у Тамары Евгеньевны был муж, а президент Экумены, утвердив Кодекс строителей цивилизации, старался неукоснительно ему следовать. И спал только со своей секретаршей, на которой, в полном соответствии с кодексом, намеревался жениться.
Но она взяла и ушла к дикарям.
Теперь у Гарина никого не было.
И Тамара Евгеньевна позвала его к себе. Сказала, что муж с нею не живет, завел себе хутор и двух молоденьких девчонок, но мечтает увеличить их число до четырех. И у него есть шанс.
Женщин в Экумене после всех пертурбаций стало гораздо больше, чем мужчин. И Ильменская степь в этом плане не исключение.
И уже как биолог добавила, что среди новорожденных младенцев наблюдается та же тенденция. Причем не только у людей, но и у всех животных без исключения.