Меч

Гвор Михаил

Давно уже привык с подругой аркебузой В безумный час ночной постель свою делить. Но призрачные дни нанизаны, как бусы На тоненькую жизнь, непрочную, как нить [27] ,

— по-русински вполголоса пропел Роббер.

Непривычные слова. По-росски Роббер говорит, а этот язык другой, хоть и похож. Но уж больно понравилась песня, случайно услышанная еще в Шаркиле. И понял-то, дай Бог, одно слово из трех, но ведь зацепило! Как закончил договариваться со Снежко, разыскал того парня, что пел, и вытряс слова под запись. И пусть часть оказалась непонятной, но… Про него оказалась песня. Про де Крайона, наемника, солдата, перекати-поле.

Про него и его бойцов. Про Джамаля и Сейфуллаха, братьев из Багдада. Про датчанина Харальда и венецианца Маттео. Про васконца Истуэту и черного, как уголь, Мбумбу, двадцать лет назад бежавшего с ромейской галеры… Вот и напевал теперь де Крайон почти непрерывно…

27

Песня Юрия Аделунга

Удачи не сыскать. С другим Удача блудит. Кумира не найти. Кто платит, тот велик. Мы не один престол преподнесли на блюде. И не один костёр на троне развели!

А если эта засада и последняя в его жизни, то Вашко обещал, что Шарля русины возьмут в обучение. Вырастет сын бойцом похлеще отца. Только этот вопрос и задал наемник, когда Вашко предложил задержать армию полян силами его отряда. Виданное ли дело, ввосьмером на сотни. Или тысячи? Какая разница…

— Почему мы? — спросил тогда Сейфуллах.

— Мне нужны те, кто не боится схватиться с чертом, — сказал тогда русин. — Или с шайтаном.

— Вах! — картинно закатил глаза араб. — Сразиться с шайтаном — работа для меня. Не зря меня зовут мечом Аллаха [28] ! И моя сабля достойна самого Пророка! Но остальным тоже нужно оружие богов!

— Будет, — заверил Вашко.

Обманул. «Пулеметы» вышли из-под рук людей. Непонятно, кто и где придумал такое, но ни бог, ни черт не имеют к ним отношения. Людьми и для людей создана эта квинтэссенция смерти, воплощенная в металл и дерево. Трудно обмануть того, кто всю жизнь провел с оружием в руках. А это всего лишь оружие. Очень большой и скорострельный арбалет. Вернее, тот самый, поминаемый в песне аркебуз. И стреляет так же, кусочками металла. Только нет «плеч» и прорезей для тетивы в стволе. Кто умеет обращаться с одним оружием, освоится и с другим, похожим. Если действительно хорошо умеет. И грохот не помеха, и та самая «отдача»…

28

Сейфуллах — Меч Аллаха (араб.)

Теперь за жизнь свою я и гроша не дал бы. Фортуна, подмигнув, ушла гулять с другим. Седое вороньё давно привыкло к залпам. И колокол устал петь похоронный гимн.

Не верил де Крайон, что кто-нибудь выберется из этой переделки. Да и русин не верил. Видно было по тому, как глядел на стены города, оставшиеся за спиной. И «пулеметы» не спасут, и те «мины», что разложил Вашко по берегам реки. Сильное оружие, но не всемогущее. И у князя Лешека хватает людей, не боящихся ни бога, ни черта. Прорвутся, не считая убитых, и через взрывы «мин», и через «пулеметный огонь». Прорвутся и обрушат мечи на головы стрелков. Вот только тяжелой ценой достанется Льстимиру победа. Настолько тяжелой, что придется поворачивать домой. Не до Киева станет «пшеку». Смешное слово. Много у русинов смешных слов… Остановить западников можно. А вот насчет выжить… Только на Бога и надежда. Или на богов…

Рубаху на бинты! Бог даст, не околеем, Ты видишь этот дым большого очага? Там пир идёт горой, там вороны — лакеи. Огонь уже развел зловещий кочегар.

Не рассчитывает Вашко выжить. Хочет от Киева беду отвести. Ценой их жизней. И свою кладет. Хороший командир не прячется за спинами подчиненных. Вашко хороший. Русины все такие. По крайней мере, все, кого видел Роббер. Что ж, франк — наемник. И ему авансом заплачено за смерть. Всем заплачено. Отсрочка, полученная в Шаркиле, подходит к концу. Пришло время отдавать долги. Раскусил их Вашко. Будто знал слабое место. У

наемников редко бывают дети. Нет, у каждого есть… И много. Где-то, неизвестно где. Плоды права победителя или мимолетной любви, перехваченной на коротком ночлеге. Но дети, живущие с отцом — огромная редкость. И такой ребенок большое счастье и большая беда. Мало кому из наемников повезет встретить старость. И дети ненадолго переживают отцов. Что может де Крайон дать Шарлю? Не этот бой, так следующий. Или через один. Раньше или позже весь отряд ляжет под дерновое одеяло. И тогда дети, все трое, умрут от голода. Но сегодня можно купить им жизнь. Долгую и хорошую. Слово русины держат, уж в этом бургундец успел убедиться. А значит, осталось не ударить в грязь лицом. Показать: наемные бойцы умеют сражаться и умирать, как никто другой.

Де Крайон всем телом ощутил еле заметную дрожь земли. Хорошо знакомую дрожь, вызываемую слитным ударом множества шагающих ног. Подал знак отряду и повернулся к русину, собираясь сообщить и ему. Но Вашко кивнул, предупреждение стало ненужным.

Мы ждём, когда судьба ударит в барабаны, К прицелу бомбардир, прищурившись, приник. Уже горит фитиль и наготове банник. Ликует вороньё, а колокол охрип.

Роббер еще раз проверил необычное, но уже знакомое оружие, убедился, что меч лежит именно там, где должен, и приник к прицелу…

Царьград, лето 6449 от Сотворения мира, серпень

— Светик, золотце моё, ты не устал?

Здоровенный, хотя и исхудавший «Светик» потеребил татуированной рукой кончик фиолетового чуба. Горазда Галка словечки придумывать. Но не сердиться же на девчонку, добрый месяц без роздыху просидевшую у княжеской койки. А уж после ночи, когда она стала его женой по-настоящему…

И не забыть, что ее «целибат» оказался не выдумкой, чего Светлен ну никак не ожидал. И что князю неожиданно оказалось приятно. Вот уж не думал, не гадал, что подобные вещи его задевают. Светлен попытался вспомнить, кто из первых четырех жен выходил за него девственницей, а кто — нет, и не смог. Ну не волновали никогда подобные мелочи! А тут…

Ладно, неважно. Надо наслаждаться жизнью. Раз уж остался в Яви вопреки зову предков… Говорят, Ярый лично с Мораной бился за его душу. А «мавка» отпугивала посланцев Черной Богини нежными руками и фиолетовыми волосами. И справилась, хоть и не скажешь по виду, что по силам ей такое. Видно, и вправду, помогают девчонке южанские боги. Или русинские? Спросить, что ли?

Ни к чему. Вновь засмущается и будет неуклюже уходить от ответа. Видно кривду речь не хочет, а правду не может. Так и нечего из ребенка соки тянуть. Главная тайна русинов решена давно. Не враги они — друзья. Даже братья. А мелкие тайны разрешатся. Сами все обскажут, как время придет. Видно, пока не пришло. Галчонок, правда, проговаривается регулярно, но цельная картина пока не складывается. Вот пусть об этом у Вука голова болит…

Улыбнулся, ласково погладил девушку по плечу.

— Ты на меня обопрись! Или давай вернемся, полежишь!

— Ни к чему. Лепо всё.

— Может, хоть посидишь?

— Да не устал я.

— Ты же раненый! — задумалась на миг. — Зато я устала! Пойдем, вот на тех камнях посидим!

Не умеет «мавка» врать. Совсем не умеет. Чтобы ее хитрости насквозь видеть, не надо скрытником быть. Но почему и не подыграть? Дошли до камней, присели. Неугомонная девчонка и пяти частей не выдержала. Только и хватило — спросить, куда забрались. А откуда ему знать, только выходить начал. Храм здесь какой-то был. Сильно, видимо, сопротивлялись жрецы, здорово побили божий дом. Слабый у христиан бог, не сумел защитить внуков да правнуков. И то сказать, против той силы, что они собрали, ни один бог не устоит, верно русины говорят: от людей всё зависит…

Хорошо, когда не надо никуда спешить, бежать, выдергивать из ножен меч, боясь не успеть, рубить кого-то. Зато можно сидеть, обнимая любимую женщину… Любимую? Да, пожалуй. Не первый день на свете живешь, князь, пора от истины не прятаться в норку своей души. Давно не было такого. Да никогда не было. Каждая любовь — она особенная, неповторимая. Можно каждую первой считать…

Вот в этот раз прогулки под луной в дело пошли. Ну, не совсем под луной, кто же раненого князя по ночам отпустит шляться по захваченному городу? И днем-то чуть не полусотня добровольной охраны сопровождает. Делают вид, что прогуливаются неподалеку. Стрибожьи дети, мать их! И попробуй уединись тут с молодой женой!